«Альпийская баллада»
Прапанову напісаць кінасцэнарый па матывах аповесці «Альпійская балада» Васіль Быкаў атрымаў напрыканцы 1963 г. — у снежні ён паведамляў Ларысе Геніюш: «Нядаўна прыехаў з Мінска, дзе прабыў тыдзень у Каралішчавічах на семінары кінадраматургаў. Мінская студыя збіраецца зрабіць карціну па новай аповесці ну і просіць мяне напісаць сцэнарый. Відаць, так і зраблю […]»1. І ўжо вясной наступнага года пісаў: «Я ездзіў на кінастудыю, выклікалі на рэдакцыйную калегію. Хочуць ставіць фільм па баладзе, ужо ёсць рэжысёр, напісаў я і сцэнарый, хоць яшчэ не ўсё добра ў ім. Я думаю, няхай робяць, характар Івана мне таксама да спадобы, хоць я і не меў на ўвазе ствараць вобраз святога, без страху і дакору рыцара. Гэта просты хлопец, які пражыў нялюдскае жыццё (25 год), але які захаваў у сабе ўсё самае высакароднае, хоць яно ў яго і не ляжыць на плячах і не блішчыць»2.
Пазней пісьменнік наступным чынам прыгадваў тыя даўнія падзеі: «…вядома, напомніла пра сябе Беларуская кінастудыя — сказалі, што можна зьняць вельмі прыгожы, рамантычна-патрыятычны фільм міжнароднага гучаньня. Я не знайшоў аргументаў супроць. Мабыць, ранейшыя пакуты з “Трэцяй ракетай” пачалі забывацца, думалася, тут будзе інакш. […]
Як пісаць сцэнары, я ўжо ведаў, нешта даволі хутка накрэмзаў. Здымаць фільм узяўся вопытны рэжысёр Барыс Сцяпанаў3.
Некалі Алесь Адамовіч казаў, што ўсе савецкія рэжысёры аднолькавыя і адрозьніваюцца адзін ад аднаго хіба тым, як адносяцца да сцэнару. Адны бясконца перарабляюць яго самі, змушаюць на тое аўтара, а то і наймаюць памагатых. Другія, атрымаўшы сцэнар, кідаюць яго на сметнік і здымаюць самі, як хочуць. Хто з іх лепшы, невядома, але вынік заўсёды аднолькавы.
Мой папярэдні рэжысёр Рычард Віктараў, відаць, адносіўся да першай рэжысэрскай групы, ён выціскаў з мяне ды іншых, хто да таго меў дачыненне, усе сокі, дамагаючыся дасканаласці. Другі ж, Сцяпанаў, як толькі атрымаў зацверджаны сцэнар, адразу ж кудысьці знік. І толькі калі група выехала на натурныя здымкі, запрасіў аўтара прыехаць, найперш каб адпачыць на прыродзе»4.
Дамова з Быкавым на напісанне сцэнарыя была заключаная 28 лютага 1964 г. Прыняццю гэтага рашэння папярэднічала абмеркаванне літаратурнага сцэнарыя «Альпийской баллады»:
«КУЧАР. Я горячо поддерживаю сценарий. Сюжет острый, кинематографический. Мне, как читателю, все очень понравилось в смысле больших чувств, верности, готовности жертвовать собой ради другого. И это бьет по разобщенности, по вражде людей, по темным силам мира, по фашизму.
Это жизнеутверждающая вещь о Ромео и Джульетте.
Раздражает смесь трех языков. Джулия не очень естественно восхваляет наши тезисы. Это несколько нарочито.
Я не против темы культа, но у меня было впечатление, что для нее это слишком далекая тема.
Главное, чтобы элементы сентиментальные и капризности делают это иногда больше похожим на вымысел. Капризная взвинченность ее может быть похожа на колики, которые выкидывает взбалмошная девчонка. Здесь должен быть накал больших, суровых чувств.
Нужна итальянка, которая сыграла бы эту роль.
Присутствие сумасшедшего снимает сантимент. Это хорошо.
ЛУЖАНИН5. В симпатиях к сценарию мы сходимся все. Невольная дружба и любовь знаменует собой больше, чем прямо сказано в сценарии.
Мои опасения. Само начало мне не представляется совершенно оригинальным. Это где-то уже было. […]
Отношение к явлениям нашей действительности надо точно выверить. Вряд ли надо лезть на Альпы, чтобы говорить о колхозах. Возможно, не найдено место.
Эпизод с немцем и хлебом грубоват. И во всей линии немца некоторая нарочитость. Я с самого начала знал, что немец укажет их следы.
О финале. В отрывке в «Литературной газете» правильно поставлено многоточие. Не надо уточнять, как она спаслась.
ГУБАРЕВИЧ. Я хочу добавить, что нравится мне сценарий еще и потому, что он очень кинематографичен. Сюжет строится мастерски. Это большое преимущество. Я не хочу повторяться о положительных качествах. Сегодня надо поговорить о сомнениях. Нужна проработка тех мест, которые вызывают сомнения.
По поводу бомбы сомнений не было. Это очень динамично. […]
Меня смущает другое. Этого сюжета, мне кажется, недостаточно на полнометражный фильм. Тут чего-то недостает. В Альпах среди лугов у меня пропало ощущение тревоги, опасности, драматизма. И это до того времени, пока не появился немец.
Я не понял немца. То ли он сумасшедший, то ли провокатор. И почему сумасшедшего преследуют эсэсовцы.
Абсолютно согласен о разговоре Джулии. И в первую очередь по форме. Зрителю будет трудно воспринимать. По существу, я тоже сомневаюсь, могли ли быть такие разговоры у них о колхозах и о вещах, сопутствовавших культу. Это можно было после ХХ съезда6. Не могло у него быть во время войны сомнений насчет колхозов. Мне кажется, было бы интереснее, если бы они вообще не понимали друг друга и говорили внутренними монологами.
ФИГУРОВСКИЙ. Люди, обезвреживавшие бомбу, были одеты в определенную одежду и они лишь вывинчивали взрыватели. И немцы никогда близко к этому месту не подходили.
ФАДЕЕВА. Мне очень нравится и повесть, и сценарий. И будет смотреться с интересом и напряженно. Когда уходит внешний драматизм погони, приходит внутренний драматизм человеческих отношений.
Кое-что неточно. Реакция его на разговор о 37 г. не совсем точна. Он должен говорить правду, но то, что ему кажется нормой, она не принимает. В повести это было точнее. Я считаю, что поведение немца сделано очень точно. […]
СКВОРЦОВ. Вещь эту нужно делать и как можно скорее. Правомерно ли, чтобы итальянка говорила так, как говорит в повести? […]
КУЛЕШОВ. Это интересная вещь. Сценарий интересный и нужный.
Мне кажется, что автор и режиссер должны очень точно выверить все, начиная от диалога и до политического спора между героями. Если спор вообще выбросить, сценария не будет. Будет обыкновенная, банальная история. Прелесть вещи в любви итальянки к Советскому Союзу. Это поднимает вещь до высокого интернационализма. Ее возвышенное отношение к Ивану понятно. Русские — единственная надежда.
Путанный язык — в кино это не нужно. Она долго сидела в лагере с русскими и может объясняться по-русски.
Привлекательность Джулии в ее чистоте и в ее любви к Советскому Союзу.
Я согласен, что сумасшедший немец не продуман до конца. […]
СТЕПАНОВ. Много существенных замечаний. Мы предвидели их и Быков уже много переделал. […]
БЫКОВ. Я почти со всеми претензиями согласен. Мне только кажется, что в языке актриса сможет так произносить русские слова, что они будут звучать, как итальянские.
По части бомбы я тоже консультировался. В разных лагерях были различия и в одежде, и в правилах.
Кулешов прав, что если убрать политические мотивы — сценария не будет. Сцены эти я переделал, там, мне кажется, найдена иная мера.
Сцену с немцем и хлебом я переделал.
Я написал внутренний монолог героя, он требует еще уточнения.
Может быть, действительно надо оборвать раньше, тем более что дальше следует письмо.
Когда они ушли в горы, ушли в труднодоступный горный район, вырвались из ада, и в их души пришли ощущения, от которых они отвыкли. И когда у них возникло нечто большее, чем просто человеческие отношения, за их спинами встало что-то жестокое. И культ. Иван понимает, что все это безнадежно»7.
У выніку сцэнарый быў прыняты ў якасці першага варыянта. Аўтару прапаноўвалася прадставіць папраўлены варыянт 15 сакавіка, для чаго яму было накіравана наступнае заключэнне:
В основу сценария положена идея антифашистской солидарности всех стран, персонифицированная в образах Ивана и Джулии.
В борьбе с немецкими оккупантами ведущее место занимали народы Советского Союза и к ним тянулись сердца всех, кто сопротивлялся фашизму. Любовь Джулии к Ивану с этой точки зрения — не просто влечение молодости, а преклонение перед непобедимым духом советских людей, которые и в жесточайших условиях лагерной жизни возглавляли освободительную борьбу.
Для раскрытия этого замысла автор нашел форму остросюжетного развития действия, что, несомненно, придаст картине хороший зрелищный интерес.
Вместе с тем в сценарии еще не все до конца проработано. Коллегия рекомендует автору произвести в сценарии следующие доработки:
1. Необходимо более четко подчеркнуть мысль, что любовь Джулии к Ивану имеет в своей основе глубочайшее уважение к советскому человеку-борцу. В сценарии же пока преобладают элементы иного свойства, что значительно мельчит большую и благородную тему.
2. Очень важным звеном сценария следует считать содержание разговора Ивана и Джулии на протяжении всего побега. Но разговоры на темы культа личности и состояния колхозов в то время и в той ситуации неправомерны и во многом надуманны.
В этой части сценария особенно важно поработать над содержанием разговоров.
3. Форма разговоров также вызывает сомнение. Конгломерат итальянских, немецких и искаженных русских слов не донесет до зрителя мыслей, заложенных в них. Здесь также важно найти органический прием, который не обеднил бы содержание фильма.
4. Не прояснена ситуация с сумасшедшим немцем, убежавшим из концлагеря. Если он действительно сумасшедший, то как он мог обмануть охрану лагеря и почему он становится сознательным провокатором, когда наводит гестаповцев на след Ивана и Джулии? Все поступки его — результат логики нормального человека. Кроме того, вызывает возражение сцена, когда Иван заставляет сумасшедшего человека за кусок хлеба поносить Гитлера.
5. Искусственной представляется сцена спасения Джулии. Если Иван был уверен, что он спасет ее, бросив в пропасть на снег — почему он сам не воспользовался этой возможностью? Не лучше ли поставить сюжетную точку несколько раньше, поскольку эта ситуация досказывается в письме.
6. Само письмо очень длинно, особенно в финале.
7. Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что с момента прекращения погони в начале сценария и до появления ее в конце пропадает ощущение опасности, драматизма положения героев. Эта часть фильма может оказаться не наполненной действием и содержанием, если не считать разговора, содержание которого тоже следует переосмыслить.
8. Очень важно было бы наполнить сценарий материалом прошлой жизни Ивана и Джулии в лагере, чтобы эти образы стали несколько объемнее по своему жизненному и человеческому содержанию»8.
Трэці варыянт сцэнарыя быў дасланы Быкавым па пошце 9 сакавіка 1964 г.9 Праз дзесяць дзён адбылося яго абмеркаванне:
«КУЧАР. Мне сцэнарый, як і раней, падабаецца. Дзесьці падабаецца, дзесьці раздражняе, што так не бывае, але з другога боку хочацца, каб людзі былі такімі.
Хачу, каб быў такі фільм, таму што ён верне беларускай студыі гледачоў.
Мова яе мяне раздражняла. Можна абысціся нейкімі пяццю рускімі словамі і выказаць тыя ж самыя думкі. Яна ніяк не зможа вымавіць слова «пощёчина».
Сны мне не вельмі спадабаліся. Цяпер гэта можна («Земляничная поляна»10, «8 с половиной»11). Але там яны складаныя, а тут прымітыўныя. Хацелася б, каб яны былі больш складаныя. З другога боку, ці трэба парушаць бясконцую дарогу.
Наконт культу і тых часоў. Гаворка стала лепшая. Гэта Рамэа і Джульета ХХ стагоддзя.
У фінале я не зразумеў, як яна засталася жывая. Думаю, што лепш было б зрабіць па-шэкспіраўскі, каб ён усё ж такі кідаў яе з абрыву.
Дыктарскі тэкст не ўсюды падабаецца, у некаторых месцах трэба над ім яшчэ папрацаваць.
МАКАЕНОК. Мне сценарий очень понравился. Согласен с Кучаром насчет концовки, хотелось бы более определенной концовки.
Разговоры о культе хотелось бы или сократить, или, возможно, перевести в другой план — пусть арестован будет не учитель, а отец. […]
Все остальное зависит от режиссера. А возможности для режиссера и для актера колоссальные.
ГУБАРЕВИЧ. Приятно отметить, что проделана большая работа, творчески переосмыслены многие вещи. […]
По-прежнему смущает диалог. Это наиболее несделанное место. Это еще не совсем то и по содержанию. И литературный принцип диалога не найден. То, что они будут говорить догадками, непонятными словами, в кино делать нельзя. Слишком большое напряжение для зрителя. И я не уверен, что надо вообще поднимать вопросы культа.
В финале что-то провисает. […]
ФАДЕЕВА. Сценарий сделан сейчас на едином дыхании. Политический спор героев повернут под правильным углом. Что касается диалога, то есть возможность найти итальянку.
Условен дикторский текст и фон эпилога. […]
ФРАЙМАН. Быков сделал все, что надо для литературного сценария. Дикторский текст мне резко не понравился. Я бы вообще не вводил дикторского текста. […]
О финале. Он показался несколько неожиданным. Есть потеря. Теряем смысл — герой погибает, спасая Джулию. Сейчас эта мысль ушла.
А в общем сценарий очень интересный. И сны мне понравились, хорошо, что появилась Белоруссия. […]
СКВОРЦОВ. Картина должна быть почти немая, а не разговорная. Единственным переводчиком для зрителя должен быть Иван.
Если она будет говорить на чистом итальянском языке, она знает несколько русских слов и «Катюшу»12, это даст возможности для напряжения в фильме. […]
Разговор о культе должен возникнуть от каких-то бытовых вещей. […]
Для того, чтобы картина имела напряжение в конце, она не должна быть спущена на тормозах. Он спаситель и ее, и всех женщин мира.
Она имеет хрестоматийное представление о России. А если его рассказ будет о конкретных, своих делах, это будет хорошо и убедительно. […]
ЛУЖАНИН. История получается величественная, возвышающая душу. Надо показать, насколько выше этот умирающий заключенный всего окружающего.
Хочу поддержать две мысли: с родственников может начинаться разговор о культе. И деревня во сне будет толчком для разговора о колхозах.
Я дал бы еще один сон — место, где жила итальянка. Это конкретизировало бы их устремления. И чтобы он приобщался к ее родине. […]
СТЕПАНОВ. О финале. Я пытался зрительно представить, как будет происходить сбрасывание ее в пропасть. Это будет липа. Тут надо подумать. Только бросать ее в кадре нельзя. Будем искать.
О дикторском тексте. Был период, когда мне казалось, что дикторский текст необходим, поскольку из сценария исчезли психологические мотивировки. Текст стоит очень условно. Если нужный результат будет достигнут без него, он исчезнет.
Диалог пока тоже условен, он окончательно установится в работе с актрисой. Мысль о преобладании итальянского языка — интересна.
Сны органично вросли в сценарий. Их только надо тщательнее разработать.
БЫКОВ. Я согласен с тем, что говорилось. Дикторский текст я писал очень условно, с тем, чтобы окончательно установить его в работе.
Диалог Джулии надо действительно сократить максимально. Но сейчас я затрудняюсь это сделать. В тех местах, где с актрисой можно найти нужный эквивалент, диалог уйдет.
Что касается финала, я не знаю. Его надо найти. Возможно, надо вернуться назад к варианту повести»13.
У выніку з’явілася другое заключэнне:
«Сценарий В. Быкова «Альпийская баллада» — произведение в высшей степени поэтичное, полное драматизма и глубокого содержания. Его идейный смысл и значение выходят за рамки просто рассказа о высоких и светлых чувствах героев, их благородстве и мужестве, хотя и это само по себе уже немало.
Однако гораздо важнее, что через историю побега из гитлеровского лагеря белоруса Ивана и итальянки Джулии, через их характеры, их отношения автор сумел показать и солидарность разных народов в борьбе с фашизмом, и ненависть людей к фашизму, и их великую любовь к советской стране, веру в нее, преклонение перед силой духа и мужеством советского человека.
Эта сила духа и ее природа ярко и полно раскрыта в образе Ивана, образе обобщенном. Ибо душевная стойкость и несгибаемость Ивана, его человечность и доброта, чистота и благородство, его любовь к Родине, к социалистической Родине, выдержавшая самые тяжкие испытания, — качества, отличающие именно советских людей, советский народ. И Джулия вверяет Ивану себя, свою жизнь, дарит ему свою любовь, потому что Иван для нее воплощение его прекрасной, необыкновенной родины, которой Джулия восхищалась всегда. […]
Сценарно-редакционная коллегия принимает сценарий «Альпийская баллада». Но считает, что при режиссерской разработке автору и режиссеру необходимо учесть следующее:
1. В этом варианте сценария найден более верный ключ к психологическому решению политического спора героев, однако следует найти точный посыл для возникновения такого разговора.
2. Финал сценария не следует обрывать, как это сделано сейчас, из финала должно быть ясно, что Иван спас Джулию, а сам погиб.
3. Надо проверить обязательность дикторского текста в фильме и попытаться обойтись без него. В случае если такая необходимость возникнет, найти для дикторского текста точное место и интонацию.
4. Найти зрительное решение эпилога. Текст письма нуждается в сокращении.
5. Обратить самое серьезное внимание на диалог, особенно на речь Джулии.
Еще раз подумать над тем, как герои объясняются друг с другом, и как поймет Джулию зритель. Во всяком случае, надо максимально сократить употребление Джулией русских слов, оставив самые необходимые. В ряде мест Иван может служить как бы переводчиком, объясняя вслух для себя то, что говорит Джулия»14.
Ужо ў жніўні з прапановамі Б. Сцяпанаву пры распрацоўцы рэжысёрскага сцэнарыя выступіў галоўны рэдактар сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі «Беларусьфільма» А. Куляшоў:
«1. Беседы Ивана и Джулии о Советской стране нужно разработать тоньше и точнее. Они меньше всего должны походить на урок, а являться духовным завещанием Ивана, средством привлечь симпатии к своей стране и ее великому делу, укрепить любовь к ней путем раскрытия большой правды о нашей жизни, радостях и бедах.
2. Сумасшедший входит в повествование неорганично и потому выглядит не живым героем, а приемом, движущим действие.
3. Диалог Ивана и Джулии, особенно ее письмо, остаются все же многословными»15.
Прэтэнзіі былі і ў Дзяржкамітэта Савета міністраў БССР па кінематаграфіі, які, прымаючы сцэнарый Быкава, тым не менш рэкамендаваў аўтару і рэжысёру ўлічыць наступнае:
«1. Снять с Ивана все еще имеющийся налет мученической судьбы в прошлом.
В беседах Ивана с Джулией должен раскрываться облик советского человека, беспредельно любящего свою Родину, мужественного и умного.
2. Смягчить, облагородить отношение Ивана к сумасшедшему немцу.
3. Обратить серьезное внимание на диалог, особенно на речь Джулии, добиваясь лаконизма и образности общения.
4. В прологе не следует сообщать зрителю, что Иван погиб.
5. Найти более обогащенное зрительное решение эпилога. Текст письма Джулии нуждается в сокращении»16.
Але было яшчэ адно заключэнне на сцэнарый «Альпийской баллады», на гэты раз ужо з Масквы:
«24 ноября 1964 г.
При ответе ссылаться на № 1/1588
Директору киностудии «Беларусьфильм» тов. Дорскому И. Л.
Председателю комитета СМ БССР по кинематографии тов. Павленку Б. В.
Сценарно-редакционная коллегия рассмотрела литературный сценарий «Альпийская баллада» (автор В. Быков, режиссер Б. Степанов) и сообщает, что сценарий утверждается.
При работе над режиссерским сценарием следует учесть замечания, высказанные при обсуждении.
1. Необходимо освободиться от эпизодов, в которых ведутся разговоры, связанные с культом личности, как не относящиеся непосредственно ни к сюжету данной вещи, ни к характеристикам главных героев. Особенно нарочито звучат эти рассуждения, если учесть, что герои говорят на разных языках.
2. Вызывает возражения сон Ивана, где он видит пышное убранство стола немцев. Эти ассоциации неорганичны для характера Ивана, и для той жизненной ситуации, в которой он находится.
3. Очистить язык героев и пользоваться только той лексикой, которая возможна и правдоподобна в этой ситуации. Следует подумать о сокращении диалогов.
4. В начале сценария несколько чрезмерно и неправильно используется мотив похоронных, когда ходят по селу люди и смотрят, сколько народу там погибло.
5. Неточно решена сцена с чисткой сапог. Как будто только уничтожающий взгляд Джулии пробудил в нем гнев. Этот эпизод необходимо сделать с точным и определенным прочтением.
С учетом высказанных замечаний, сценарий может быть запущен в режиссерскую разработку, с представлением для рассмотрения режиссерского варианта в Главное управление художественной кинематографии.
К данному заключению прилагается стенограмма обсуждения, где высказаны соображения по поводу общей направленности вещи, ее стилистики и эмоциональной тональности17.
Желательно, чтобы и более мелкие замечания, высказанные на обсуждения (по стенограмме), были учтены авторами в их дальнейшей работе.
А. Дымшиц18,Т. Юренева19»20.
Тым часам абмеркаванне «Альпийской баллады» працягвалася — ужо ў ліпені 1965 г. была наладжаная сустрэча з італьянскім рэжысёрам Джузэпе дэ Санцісам21, чые развагі адносна рэжысёрскага сцэнарыя стэнаграфіраваліся. Дэ Санціс казаў, у прыватнасці:
«Все, что я скажу, это личное мнение. Не думаю, что надо в искусстве давать советы, ибо искусство — это нечто личное, индивидуальное. […]
Надо понимать, что это мнение итальянского режиссера, творчество которого развивалось в искусстве неореализма. […]
Я прочел сценарий 4-5 раз. И вот мои впечатления. […]
Сценарий профессионален, хорошо построен, читается на одном дыхании, нарастает драматургия.
Что же не нравится? […]
Идея хороша, построение хорошо. Но есть нечто традиционное. Построение напоминает построение многих других советских фильмов. […]
Все мы знаем, что такое социалистический реализм. У вас очень много говорят о реализме, но когда дело доходит до конца, то выходит романтизм.
Видение мира и отношение между людьми идут не по линии реалистической, а по романтической.
Меня не интересуют никакие «измы».
Искусство имеет одно имя — искусство.
«Измов» же столько, сколько в мире художников. […]
Основной недостаток — отсутствие конфликта.
Двое бегут вместе. Одна цель. Оба коммунисты. Любят друг друга. И нет ни тени сомнений между ними.
Конфликт с явлениями внешними, с природой. Конфликт внешний, а не внутренний. Даже немцы, враги, рассматриваются, как элемент внешний. […]
Может быть фильм и бесконфликтный, лирический. Это и есть традиционность. Если бы традиционная линия была сломана, сюжет предложил бы много возможностей в смысле диалектики. Мы — коммунисты. И мы стремимся быть в союзе с другими силами. Отношения между двумя людьми можно строить на конфликте взглядов. Женщина могла быть не коммунистка, а просто антифашистка. Если бы она была на других позициях, был бы конфликт человеческий, идеологический, было бы интересно. Она могла бы быть католичка.
Сейчас в Италии идет интересный диалог с католиками, это большая сила. Герой мог бы ей многое объяснять. Политически они могли бы жестоко спорить. Но в отношении основной проблемы — спасти жизнь, любить — они были бы согласны.
Когда у людей разных направлений есть одна цель, они могут договориться.
Не знаю, сочли бы вы возможным сейчас изменить это. Для переделки надо бы немного. Но хотя бы одна вещь должна быть учтена.
Надо убрать целую часть, когда женщина много и хорошо говорит об СССР. Здесь фильм становится националистичным. Когда она целует раны — неприятно. И получается слишком пропагандистски. Надо бы развивать в личном, лирическом плане. Немного подрезать — и фильм будет правдивее.
Итальянская женщина не смогла бы это сделать — целовать раны. Это невозможно психологически.
Я люблю парадоксы и гиперболы, но тогда надо создавать общую структуру, где они были бы здесь в центре. А здесь они возникают неожиданно. […]
Нравится начало. Взрыв бомбы.
Не нравится:
1. Немец, который чистит сапоги. Много подобного мы видели. […]
2. Сцена с собакой. Тоже часто видели. Я подумал о вариантах. Вместо двух собак хотя бы одна. Ее он может ранить. И потом ему жалко ее и он старается ей помочь. У собаки и у него одна ситуация, одно положение. Если бы он уделил внимание собаке, это внесло бы новизну и придало бы ему гуманные черты.
Не нравится еще и когда он душит собаку. Сцена приобретает реальную силу. Более уместно он проявляет силу в более значительных моментах, а здесь это излишне.
3. Хорошо — встреча с девушкой. Хороша сцена, когда он дает ей пощечину. Хорошо бы, чтобы после паузы она вернула бы ему пощечину. От этого ему стало смешно, он смеется.
4. Есть ситуация, недостаточно развитая. Когда она вынимает занозу. Сцена написана очень поверхностно. Обнаженная нога мужчины в руках женщины всегда производит впечатление. Это вызвало бы у него прилив нежности. Ноги интеллигента, рабочего и крестьянина — разные. […] Эту сцену следовало бы развить. И о том, что он колхозник, он может сказать здесь. Эта сцена очень важная. […]
6. Есть еще интересная сцена, недостаточно развитая. Когда под дождем он говорит ей укрыться под скалой. Тут начинается недоразумение. Эта сцена недостаточно углублена. Она могла бы сказать соответствующие слова, решив, что он хочет заняться любовью. А ему смешно — любовь в таком положении. Они могут поссориться. И будет правдиво.
7. В фильме есть сны. Я не против всяких сновидений. Финал довольно хороший. Другие неоправданы.
1-й сон — видит в грезах побег. К чему, если это нового не дает. […] Это сцена формалистического вкуса. Если первые сцены надо оставить ради финала, чтобы композиционно иметь возможность дать последний сон, лучше нам узнать из них новое о герое. […]
8. Не нравится разговор о колхозе. Сладковато. Если уже говорить об этом, то покрепче.
9. Диалог: «Ты — фашистка». — «Нет, коммунистка». Это плохо. Это не тема фильма. Если бы это была тема, то с ней лицом к лицу надо было стать с самого начала и разрабатывать ее покрепче22.
10. Снегопад. «Я ухожу». Он уходит, она остается. И идет повторение первой сцены, когда Джулия уже сказала «прощай». Здесь рвется стиль.
11. Сцена, когда он ее несет. Это самая лучшая сцена. Режиссеру надо посоветовать: надо давать крупными планами одни головы и ручной камерой. Ни фон, ни место здесь неважно. Это первая любовная сцена, надо войти в души. Огромное усилие мужчины и беспомощная женщина. Пусть даже с техническими недостатками. Как будто скрытой камерой. […]
13. Грезы, где он, девушка и мать, и потом просыпается среди великолепного пейзажа с маками. Получается сон во сне. Сила маков — само по себе волшебство. Последующая сцена с маками убивается. Надо или убрать грезы, или сцену с маками сделать более реальной и грустной. Необходим контраст.
14. В маках все хорошо до купанья. Затем фильм останавливается, замедляется и садится. […]
15. После земляники уже надо заняться любовью. Этого уже ждет публика.
Все остальное очень нравится. Несколько длинновато, но нравится. И финал хорош. Сделан с хорошей романтикой. […]
КУЛЕШОВ. Когда Джулия от Ивана узнает, что не все благополучно в СССР, как это воспринимается?
ДЕ САНТИС. Не нравится. Ее почти фанатичное видение СССР не соответствует фильму и персонажу. Это должно бы пройти через призму конфликтного разговора. […]
Я не против этой линии. Но тогда эта линия должна быть центральной. А настоящий фильм — это любовная история. Это и есть гуманизм в искусстве: два человека могут понять друг друга.
Если бы политическая линия была прослежена от начала до конца, было бы хорошо. Но когда она возникает внезапно, это пропаганда. […]
Не хватает внутреннего конфликта. Это значительный идеологический просчет сценария. Здесь можно было бы найти конфликт в нюансах. Разные взгляды на жизнь, но перед лицом опасности они стираются»23.
У сувязі з выступленнем дэ Санціса Лужанін звярнуўся з лістом да рэжысёра «Альпийской баллады», у якім пісаў у прыватнасці: «Сейчас трудно поставить героев в противоположеные лагеря, но, видимо, сделать диалог несколько конфиктнее (даже при переозвучании) возможно. Если же это не будет удаваться, стоит учитывать другой совет — шире и полнокровнее развертывать лирическую линию фильма.
Хотелось бы, чтобы внимательно прочли Вы и частные замечания. Это не посягательство на самостоятельность Вашего видения, просто дружеские, очень доброжелательные замечания. Всем нам нравится поворот эпизода с собакой и занозой, ответная пощечина, резонны возражения против первого «сновидения», целования ран, да и многое другое»24.
У снежні адбылося абмеркаванне зманціраванага матэрыялу «Альпийской баллады», на якім прысутнічаў і Васіль Быкаў:
«КУЛЕШОВ. В общем, впечатление хорошее, картина получилась. Кажется, что картина затянута. […] Не нравятся его последние истеричные крики. Он до конца должен быть сдержан.
Вызывают сомнение слова Джулии о дружбе и интернационализме. […]
ГУБАРЕВИЧ. Фильм получился. […] Нельзя делать фильмы на 2-х актерах. Середина фильма — прогулка. Нет опасности побега и погони. Отсюда и затянутость. Есть неподготовленные вещи — обморок Джулии и пронос ее по горам. Холеное личико и бессилие от голодовки несовместимы. Надо предельно сократить их разговоры. Она говорит так, будто прекрасно знает русский язык.
Экспозиция с бомбой непонятна.
КУЧАР. Картина понравилась. Хороши герой и героиня. Мне не показалась затянутой картина. […]
Я изменил бы слова Джулии о будущей жизни в Терешках. Смущает вопрос Джулии о девушках Ивана. […]
КОРШ-САБЛИН. […] Картина затянута. […] Смущает середина. И актеры, и зрители забыли о дамокловом мече. […]
ОКУЛИЧ. Я убрал бы остатки натурализма: вздохи, ахи. Убрать режиссерскую истерику в финале у актера.
Нет атмосферы погони. Не подготовлено — как он захромал. Неприятна неряшливость. Показана деревня страшная, дореволюционная. […]
БУЛИНСКИЙ25. […] Последний кадр несет большую философскую мысль. И вся картина несет колоссальную социальную, антивоенную нагрузку.
Поэтизированная женская красота под водопадом меня не шокирует. Сделано со вкусом.
Работа Заболоцкого26 очень нравится. Все изображение слегка грустное. И это проникновение в атмосферу произведения делает оператора одним из первых факторов картины.
Джулия всегда слишком громко разговаривает. Надо бы найти полутона. […]
ФРАЙМАН. […] Картина нравится красотой человеческих отношений, раскрытых интересно и полно. Ритм не везде выдержан. […]
ПАВЛЕНОК27. Мне абсолютно ясно, что картина есть. Но сюжетно надо все точно выверить. Идея бомбы в картине не ясна.
Согласен с Кучаром, что мечта Джулии слишком приземлена. Не надо так много вспоминать о Белоруссии.
В финале у Ивана много истерики. […]
БЫКОВ. Согласен с тем, что говорится.
ЛУЖАНИН. Я нахожусь в зрительском состоянии, когда хочется употреблять превосходные степени оценок. Работа очень хорошая и режиссера, и оператора, и, особенно, актрисы. Ощущение правды все время есть.
Нам открыли и красивые снега, и цветы, и горы, и воду, и самое основное — красивые человеческие души, возвышающиеся до альпийских высот.
Сокращения фильму не повредят. […]
Дело не в погоне, а в том, что люди в этих ужасных условиях нашли друг друга. […]
Диалог в основном идет верно. Колхоз — это слишком. А Белоруссия и Терешки — это не смущает.
СТЕПАНОВ. Я сам чувствую, что метров 100 надо сократить. Эпизод на лугу мы делали как абсолютное отстранение от войны, фашизма, ужасов. Мы делали абсолютное слияние с природой и счастье.
О колхозе. Думаю, что эта наивная мечта будет трогательной. […]
Мне не кажется, что в словах об интернационализме есть фальшь.
О последних словах Ивана. Должен быть какой-то выход этому состоянию. И не знаю, как можно вложить сюда другие слова.
СКВОРЦОВ. […] Степанов пошел не по пути погони. Сюжет и прелесть повести и картины не в этом. […]
Провисает картина лишь на перевале. […]
Линия Джулии привлекает меня именно тем, что она именно такая. Я боялся, что она будет играть горе. То, что она случайно убежала, и случайная встреча с Иваном — в этом ее прелесть. В этой картине зритель будет любить актрису.
Некоторые сокращения возможны. Но в определенных пределах. Сокращать пейзажи нельзя, иначе потеряем географию и драматургию.
Пролог удался. Это настоящая деревня и природа Белоруссии. И люди жизнеспособны и правдоподобны.
Письмо в финале сливается с замыслом картины.
Согласен с Кулешовым, что возможен был бы в финале молчащий Иван. Но снято это так и в такой интонации. […]
ПОРИЦКИЙ. Хочу поздравить коллектив с созданием хорошего фильма. Думаю, группа учтет пожелания Худсовета и осуществит их на завершающем этапе работы над фильмом»28.
У выніку «Альпийская баллада» мастацкім саветам была прынята і прадстаўлена на зацвярджэнне ў Маскву29, дзе таксама парэкамендавалі зрабіць пэўныя скарачэнні:
«19 января 1966 г.
При ответе ссылаться на № 19/73
Председателю Комитета по кинематографии
при Совете Министров Белорусской ССР тов. Павленку Б. В.
И. О. Директора киностудии «Беларусьфильм» тов. Порицкому А. М.
Главное управление художественной кинематографии просмотрело художественный фильм «Альпийская баллада» и принимает его к выпуску на союзный экран с монтажными поправками.
В период сдачи исходных материалов Главное управление рекомендует произвести монтажные сокращения в эпизодах перевала, явно затянутых, отредактировать размышления Джулии о жизни в колхозе, сократить эпизод купания, особенно кадры с обнаженной героиней.
Последующий за этим эпизод необходимо переосмыслить, т. к. он затянут и просто неудачно сыгран актерами. Отсюда вместо сочувствия к любви героев рождается чувство раздражения и недоумения от нарочитости этого сюжетного поворота.
Начальник Главного управления Ю. Егоров»30.
Сам В. Быкаў наступным чынам характарызаваў «Альпийскую балладу»: «Фильм, на мой взгляд, получился довольно слабый во всех отношениях: без режиссуры, неудачным подбором актеров, выхолощенной идеей и бесконфликтностью. Остался только пейзаж, который в общем интересен и который во всю мощь современной кинооптики эксплуатирует оператор»31. І пазней больш падрабязна спыніўся на прычынах няўдачы фільма: «На ролю Івана запрасілі ўжо знаёмага кіраўніцтву “Беларусьфільму” Станіслава Любшына, Джуліі — Любу Румянцаву. Абодва акторы — кожны сам па сабе, можа, і былі беззаганныя, а гарманічны дуэт не склалі. Тым болей, што на здымках адразу ўступілі ва ўзаемны канфлікт, з якога так і не здолелі выйсці да канца здымак. Натуральна, што тое рабіла свой негатыўны ўплыў на ўсю атмасферу ў калектыве. Зноў жа неўзабаве пачаліся творчыя (перарослыя ў асабістыя) паядынкі характараў рэжысёра і аператара Толі Забалоцкага. Аператар, казалі, цягнуў творчую коўдру на свой бок, а рэжысёр спрабаваў не паддацца. Урэшце, здаецца, рэжысёр паддаўся, і фільм атрымаўся ні то, ні сё. А шкада. На маю думку, у тым сюжэце былі закладзеныя пэўныя кінематаграфічныя магчымасці, і пры належных умовах можна было б зрабіць прыгожую, паэтычную трагедыю кахання. На жаль, таго не адбылося»32.
Фільм выйшаў на экран 26 сакавіка 1966 г.
* * *
12 ноября 1964 г.
ЗАМЕСТИТЕЛЮ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО
КОМИТЕТА СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
ПО КИНЕМАТОГРАФИИ тов. БАСКАКОВУ В. Е.
Направляем либретто сценария «Альпийская баллада», написанного В. БЫКОВЫМ, для решения вопроса о приглашении итальянской актрисы для участия в съемках фильма.
ДИРЕКТОР КИНОСТУДИИ
«БЕЛАРУСЬФИЛЬМ» /И. ДОРСКИЙ/33.
А Л Ь П И Й С К А Я Б А Л Л А Д А
либретто
Это фильм — о любви и ненависти, о низости и высоком духовном взлете, о гордости и благородстве в труднейшие годы борьбы с немецким фашизмом.
1944 год. Австрийские Альпы. Концлагерь. Группа заключенных растаскивает развалины на заводе после его бомбежки союзной авиацией. Невдалеке пятеро узников обезвреживают невзорвавшуюся бомбу. Это — флюгпункты, штрафники, люди, лишенные всякой надежды выжить. Они решаются на сверхрискованный шаг — взорвать бомбу и в последний раз попытаться добыть свободу.
Впрочем, один должен погибнуть. Кто — решает жребий. Но жребий достается самому слабому и больному, который уже не в состоянии разбить взрыватель. В яме, где они работают, наступает гнетущее замешательство. И тогда атлетического сложения заключенный, русский военнопленный по имени Иван берется взорвать бомбу.
Он оглядывается на цех и встречается взглядом с командофюрером — эсэсовцем Зандлером. Ничего не подозревая, тот подзывает Ивана к себе и приказывает почистить сапоги. Происходит столкновение, Иван, не сдержавшись, наносит эсэсовцу удар в лицо. Фашист падает, выхватывает пистолет, но выстрелить не успевает — в яме взрывается бомба. Здание рушится, облако пыли накрывает команду узников. Иван обломком бетона добивает контуженного Зандлера и, отняв у него пистолет, бежит.
Короткое замешательство охраны. Иван преодолевает внешнюю ограду завода и прорывается на окраину города. Дальше — лес и горы. Разбегаются и другие, слышны выстрелы, крики, лай собак. На опушке леса его настигают овчарки, одну он убивает выстрелом, второй удается его ухватить. Непродолжительная, но ожесточенная схватка насмерть. Побеждает человек. Подобрав пистолет, Иван бежит в чащу.
Он ждет погони, выстрелов, собак. Но вдруг слышит приглушенный окрик, который никак не может быть вражеским. Значит, это — бежавший узник. Иван устремляется еще быстрее — одному уйти легче. Вблизи слышится треск мотоциклов, Иван вынужден укрыться, и его догоняет девушка. Она тоже из лагеря и бежит следом за русским. Иван в замешательстве: их так легко заметить с дороги. Он хватает девушку за руку и тащит в укрытие, но с ее ноги спадает колодка, и узница бросается назад за колодкой. И это в самый напряженный момент, когда рядом мотоциклы. В порыве раздражения Иван бьет ее по щеке, впрочем, тут же пожалев об этом.
К счастью, мотоциклисты проскакивают, не заметив их, и двое беглецов имеют возможность рассмотреть друг друга. Иван, однако, все сердится, не скрывая того: спутница явно ему ни к чему. Куда с ней, такой? А девушка хороша — мила и изящна. Она итальянка и намерена пробраться туда же, куда и он — на фронт, чтобы бить немцев.
Эта наивность злит Ивана, который непрочь уйти от нее, но пока не решается этого сделать. Молча они лезут все выше в горы, а выбившись из сил, ночуют в глухом ущелье.
Все последующее — это их путь на перевал — ряд приключений.
Беглецы знакомятся: он — сын белорусского крестьянина, она — дочь коммерсанта из Рима. Зовут ее Джулия. Объясняются оба на смеси русско-немецко-итальянских слов, отлично понимая друг друга. У австрийца-лесничего Иван отнимает хлеб и кожаную куртку. Это все: буханка хлеба, куртка, деревянные колодки на двоих. Маловато для того, чтобы преодолеть Альпы, но выбора нет. Вчерашняя неприязнь к Джулии постепенно угасает. Она ему даже чем-то начинает нравиться. И суровый неразговорчивый парень, человек безрадостного детства и более чем жестокой военной судьбы, впервые в жизни чувствует душевное расположение к женщине. Но путь чрезвычайно труден и вскоре она выбивается из сил. Ночью во время снегопада при восхождении на перевал Джулия, обессилев, отказывается идти дальше.
Короткая ссора. Рассерженный Иван оставляет Джулию на тропе и уходит. Но он не может идти один и возвращается. Взваливает девушку на спину, несколько часов изнемогая, несет ее в снежном буране. В нем созревает хорошее и очень человеческое чувство.
С трудом преодолевает Иван перевал и под утро без сил падает на траву в зоне лугов.
Просыпается он погожим солнечным утром. Сказочная красота альпийских маков. Джулии нет. В тревоге он мечется по лугу и находит ее в укромном уголке у водопада: обнаженная, она моется. Они встречаются как после долгой и трудной разлуки. Иван не может понять всей сложности своих переживаний, упрямо сопротивляется непонятному чувству.
Они делят хлеб, питаются ягодами и не спешат из пустынного уголка вниз, где немцы, засады, овчарки. Этот день безраздельно принадлежт им. Правда, тут они переживают трудные минуты первой размолвки, но свежесть и чистота чувства торжествуют. Большая любовь приходит к обоим.
Третья совместная в их пути ночь приносит нежность, сон и под утро очень нелегкие размышления о будущем. Что дальше? Как уберечь счастье, если так трудно отстоять жизнь? Пока в мире фашизм, этот мир против них.
Утром начинается погоня.
Эсэсовцы долго преследуют беглецов. Отстреливаясь, те уходят вверх. Короткое счастье рушится. Но они уже полюбили друг друга и это придает силы. Иван спокоен и тверд, он мужественно встречает опасность. Джулия самоотверженна в их единоборстве за жизнь. Но немцы загоняют беглецов в западню. На краю недоступного ущелья им остается или сдаться, или умереть.
Иван продолжает отстреливаться, тогда эсэсовцы спускают собак. Иван и Джулия решают покончить с собой, но в последний момент Иван бросает девушку в пропасть на нерастаявший сумет снега.
Ивана разрывают собаки.
Это — финал.
Через много лет в далекую белорусскую деревеньку приходит полная душевной теплоты весть от неизвестной итальянки — Джулии Новелли из Рима. Джулия сообщает о себе и своем невероятном спасении. И о сыне, выращенном без отца. И шлет сердечные слова благодарности людям за Ивана, которого не может забыть… Это очень печально. И светло. Это наша борьба и наша жизнь. И наша судьба…34
Працяг будзе.
1 З ліста ад 14 снеж. 1963 г. Аўтограф. Арыгінал. ЦНБ НАНБ. Ф. 31, воп. 1, адз. зах. 299, арк. 3.
2 З ліста да Л. Геніюш ад 2 сак. 1964 г. Аўтограф. Арыгінал. ЦНБ НАНБ. Ф. 31, воп. 1, адз. зах. 299, арк. 12.
3 Сцяпанаў Барыс Міхайлавіч (1927-1992) — беларускі рэжысёр; заслужаны дзеяч мастацтваў БССР (1976). «Альпийская баллада» была другой вялікай кінематаграфічнай працай Сцяпанава (скончыў ВГІК у 1956 г.), які да гэтага часу зняў толькі караткаметражны фільм «Секретарь укома» (1961) і мастацкі фільм «Последний хлеб» (1963).
4 Быкаў В. Поўны зб. тв.: у 14 т. Т. 8. С. 189.
5 Згодна з загадам № 330 ад 3 снеж. 1964 г. рэдактарам фільма «Альпийская баллада» быў прызначаны М. Лужанін. Паводле «Справки сценарной редакционной коллегии». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 9.
6 ХХ з’езд КПСС (1956) выкрыў культ асобы І. Сталіна.
7 Паводле «Протокола заседания сценарно-редакционной коллегии» ад 28 лют. 1964 г. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 73, 74-76.
8 «Заключение сценарно-редакционной коллегии по сценарию “Альпийская баллада” В. Быкова» ад 4 лют. 1964 г. Машынапіс за подпісам М. Лужаніна. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 66—68.
9 Згодна са штэмпелем на канверце. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. за. 402, арк. 63.
10 Фільм шведскага рэжысёра І. Бергмана (1957).
11 Фільм італьянскага рэжысёра Ф. Феліні (1963).
12 Песня на музыку М. Блантара, словы М. Ісакоўскага.
13 Паводле «Протокола заседания сценарно-редакционной коллегии» ад 19 сак. 1964 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 57-58, 59, 60.
14 «Заключение сценарно-редакционной коллегии на литературный сценарий В. Быкова “Альпийская баллада”». Машынапіс за подпісам К. Губарэвіча (?). БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 54, 55.
15 «Заключение на сценарий В. Быкова» ад 26 жн. 1964 г. Машынапіс. Копія. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 52.
16 «Заключение на сценарий В. Быкова “Альпийская баллада”». Машынапіс за подпісам галоўнага рэдактара Дзяржкамітэта Савета міністраў БССР па кінематаграфіі Г. Тарана. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 50.
17 Стэнаграма ў справе матэрыялаў па фільму «Альпийская баллада» адсутнічае.
18 Дымшыц А. — галоўны рэдактар сцэнарнай рэдкалегіі Галоўнага ўпраўлення мастацкай кінематаграфіі Дзяржкамітэта Савета міністраў СССР па кінематаграфіі.
19 Юрэнева Тамара Восіпаўна — член сцэнарнай рэдкалегіі Галоўнага ўпраўлення мастацкай кінематаграфіі Дзяржкамітэта Савета міністраў СССР па кінематаграфіі.
20 Машынапіс на афіцыйным бланку з гербам СССР. Злева ўверсе службовая памета ад рукі: «Тов. Кулешову, тов. Фрайману, тов. Лужанину. А. Порицкий» і ўнізе: «режиссеру, автору, редактору». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 34-35.
21 Джузэпе дэ Санціс (1917-1997) — італьянскі рэжысёр, сцэнарыст; адзін з заснавальнікаў неарэалізма. Па сведчанні актрысы Л. Румянцавай, якая выканала ў «Альпийской балладе» роль Джуліі, дэ Санціс, жадаючы экранізаваць аповесць В. Быкава, звяртаўся да кіраўніцтва Дзяржкіно СССР з просьбай прадаць кінасцэнарый «Альпийская баллада», але безвынікова (паводле: Шапран С., Кривец Н. Василь Быков всю жизнь скрывал, что выдумал «Альпийскую балладу» // «Комсомольская правда» в Белоруссии, 2008, 19-25 июня).
22 У рэжысёрскім сцэнарыі дыялог пра калгас выглядае наступным чынам:
«Она остановилась, и лицо ее помрачнело. Подозрительно смотрит она на медленно бредущего Ивана.
— И Сибирь билль? Плёхой кольхоз билль? — с каким-то вызовом в неожиданно похолодевших глазах заговорила девушка.
Почти в испуге он остановился и внимательно посмотрел на нее.
— Ты что? Кто тебе наговорил?
Лицо ее стало злым, глаза остро блестели, все ее недавнее расположение к нему исчезло…
Они, настороженные, стоят друг против друга.
— Кто? — резче повторил Иван.
Джулия с горечью закусила губы.
— Отэц! И ты сказаль! Ты — плохой руссо!
— Ах, отец! — зло рассмеялся Иван. — Фашист! Сволочь! А теперь слушай, что я скажу! Да, было это, было! Траву мы жрали, лепешки из бересты! Кору, поняла? С голодухи пухли… А сытые фашисты драпают от нас с разбитыми мордами, к чертовой матери! Сталинград! Вот где правда! Поняла? Что смотришь? Не понимаешь… Мой отец с голоду помер, а ты… Хотя ты же буржуйка!» (БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 150-151).
23 БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 19-23, 24.
24Ліст ад 30 ліп. 1965 г. Машынапіс. Копія на афіцыйным бланку. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 18.
25 Булінскі Андрэй Аляксандравіч (1910-1984) — аператар к/с «Беларусьфільм»; заслужаны дзеяч мастацтваў БССР (1964).
26 Забалоцкі Анатоль Дзмітрыевіч (н. 1935) — у 1960-1969 гг. аператар к/с «Беларусьфільм»; заслужаны дзеяч мастацтваў БССР (1967) і РСФСР (1976). Дыплом Саюза кінематаграфістаў СССР на VI кінафестывалі рэспублік Прыбалтыкі, Беларусі і Малдавіі (Вільнюс, 1966) за выдатную аператарскую працу («Альпийская баллада»).
27 Паўлёнак Барыс Уладзіміравіч (н. 1923) — празаік, сцэнарыст. У 1963-1970 гг. старшыня Камітэта па кінематаграфіі пры Савеце міністраў БССР; у 1970-1972 гг. начальнік Галоўнага ўпраўлення мастацкай кінематаграфіі Камітэта па кінематаграфіі пры Савеце міністраў СССР; у 1972-1985 гг. намеснік старшыні Дзяржкіно СССР.
28 Паводле «Протокола заседания Художественного Совета киностудии и Правления СРК БССР» ад 15 снеж. 1965 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 13, 14, 15, 16, 17.
29 Паводле «Заключения Художественного Совета киностудии “Беларусьфильм” по фильму “Альпийская баллада”» ад 5 студз. 1966 г. Машынапіс за подпісам М. Лужаніна. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 12.
30 Машынапіс на афіцыйным бланку з гербам СССР. Злева ўверсе службовая памета ад рукі: «т. Куляшову А. А., т. Степанову Б. Н. к исполнению. А. Порицкий». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 10.
31 З ліста да Г. Бакланава без даты. Аўтограф. Копія. Архіў В. Быкава.
32 Быкаў В. Поўны зб. тв.: у 14 т. Т. 8. С. 190.
33 Машынапіс. Копія на афіцыйным бланку. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 37.
34 Машынапіс. Копія. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 402, арк. 38-41.
