Сяргей Шапран (№53)

Сяргей Шапран

_____________________
“Кіно – мастацтва калектыўнае...” Драматычны кінадраматургічны лёс Васіля Быкава

«Западня»
Хаця і ў цітрах карціны, і ў энцыклапедычных даведніках значыцца, што аўтарамі сцэнарыя кароткаметражнага мастацкага фільма «Западня» з’яўляюцца Васіль Быкаў і Леанід Мартынюк, аднак сцэнарый па матывах аднайменнай аповесці быў напісаны рэжысёрам Л. Мартынюком і толькі — пры ўдзеле В. Быкава.
Існуе два варыянты літаратурнага сцэнарыя (памерам адпаведна ў 23 і 31 машынапісныя аркушы). Аўтарства першага, па сведчанні самога Леаніда Мартынюка, належыць выключна яму. Пра гэта ж пісаў і Васіль Быкаў тагачаснаму выконваючаму абавязкі дырэктара «Беларусьфільма» і адначасова старшыні сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі кінастудыі ў адказ на яго просьбу даслаць сцэнарый¹:
«Уважаемый тов. Порицкий!
Я не писал сценария по моей повести «Западня», предоставив это не слишком веселое дело дипломанту Л. Мартынюку, который месяца четыре назад приезжал в Гродно для переговоров по этому поводу. Он согласился. Но в каком состоянии находится сейчас эта работа, сказать не могу, т. к., кроме повести, к данному замыслу ничем более не причастен. Но мне думается, что сценарий Мартынюком уже написан и Студия его получит.
С уважением, В. Быков
5 марта 1965 г.»²
Пацвярджаў гэта і Л. Мартынюк у тлумачальным лісце да кіраўніцтва «Беларусьфільма»: «Мое авторство в сценарии — случайность, т. к. это желание Быкова. И дальше все замечания по сценарию он просит адресовать ко мне, обещая консультацию»³. Заўважым, што думка напісаць сцэнарый без удзелу пісьменніка належыла не Л. Мартынюку — вось што раіў будучаму рэжысёру-пастаноўшчыку «Западни» больш вопытны Ігар Дабралюбаў⁴, які ўжо добра ведаў беларускае кінематаграфічнае асяроддзе і які рэкамендаваў Л. Мартынюку звярнуць увагу на гэтую аповесць пасля публікацыі яе ў часопісе «Юность» (1964, № 7):
«Лит[ературный] или уже реж[иссерский] сценарий пиши! Не тяни! Договорись только с Быковым о согласии, заручись поддержкой и одобрением проделанной тобой работы.
Не афишируй, особенно в пределах республики и студии, что сценарий пишешь сам. […] …упаси бог тебе заявить, что ты сам написал по повести Быкова литературный сценарий. Сразу же найдут три миллиона погрешностей и будут настоятельно предлагать соавтора или, еще хуже, скажут, чтобы сценарий заново написал, так как твой — это типичное ничто, кто-нибудь из драматургов»⁵.
Па сведчанні Л. Мартынюка, пры сустрэчы ў Гродна, В. Быкаў параіў: «Ты не ваяваў, і дзеля таго, каб адчуць праўду атмасферы вайны, перачытай “Севастопольские рассказы” Талстога. Там усё праўда». І прыкладна тады ж зрабіў дароўны надпіс на выданні «Роман-газеты» (№ 19)⁶, куды была ўключана «Пастка»:
«Лёне Мартынюку,
с дружбой и надеждой, что в кино получится лучше, чем в этой книге. Пусть твоим девизом будет: ломоть черствого хлеба, густо посыпанный солью.
Искренне В. Быков 6 [?]/XI—64 г.»
Першы варыянт сцэнарыя, прадстаўлены Л. Мартынюком яшчэ да заключэння дамовы⁷, быў разгледжаны на рэдакцыйным савеце 11 мая 1965 г., на якім прысутнічаў і В. Быкаў. Аднак каб зразумець сэнс яго выступу, звернемся да цытавання прэтэнзій да сцэнарыя, якія былі выказаны членамі сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі:
«ЛУЖАНИН. […] Сейчас надо бы отойти от добросовестного пересказа написанного Быковым и точнее прочертить драматургию. […]
КУЛЕШОВ. Прав Лужанин, что в финале что-то не доделано. […]
МАКАЕНОК. Этот единичный случай дает возможность дать большое обобщение. И, видимо, слабость сценария в затянутости подступов к сути драматургии, когда он уже вернулся к своим. Там на паузах, на немых сценах — все смотрят на него, как на обреченного. Это надо разработать. В повести это более тонко разработано. И то, что человек попал в эту машину недоверия, надо подробнее показать.
ЛУЖАНИН. Я полностью согласен с этим.
КУЛЕШОВ. Финалом может быть атака. Во всяком случае, надо поискать. А госпиталь выглядит слишком елейно. […]
ШАМЯКИН⁸. Ощущение, что повесть не переведена на язык кино, а просто пересказана повесть. И много лобового решения. Надо тоньше. Петухов очень прямолинеен. Он должен быть тонким иезуитом. […]
ГУБАРЕВИЧ. Согласен, что Петухова надо подать тоньше. И обрамление идет не от этой вещи. И финал напрашивается не такой. Нужно найти эмоциональную точку.
ПЯТИГОРСКАЯ⁹. Согласна, что надо тоньше. Но об обрамлении: я вначале совершенно не поняла, что речь идет о госпитале. Я страшно против госпиталя. Если бы он был убит — было бы очень здорово.
ФРАЙМАН. […] И предложения: снять обрамление, продумать финал, тоньше сделать Петухова. И тогда посылать в Москву.
СКВОРЦОВ. В сценарии потеряно то, что я больше всего люблю у Быкова. Украшать его не надо. У него свой почерк, и надо его сохранить. У Быкова все сказано, добавлять ничего не надо. Новелла должна быть как случай, без всякой ретроспекции. Самое драгоценное — вера в человека, что есть у Быкова.
БЫКОВ. Думаю, что сказано было правильно. Я не собирался писать сценарий. Законы киноновеллы для меня неуловимы. Режиссер, очевидно, это видит.
У нас есть некоторые мысли. Обрамление нужно, но другое. Начать с того, что по полю боя люди ищут лейтенанта. Петухов пришел с начальством, и солдаты ищут героя. А он лежит или умирающий, или уже мертвый. Это обнаруживается к финалу»¹⁰.
Ужо пры размове сам-насам Быкаў сказаў Мартынюку: «Тое, што ты прыдумаў, гэта ўсё цікава, але гэта ўсё не маё». Між тым прадстаўлены сцэнарый быў прыняты ў якасці першага варыянта; аўтарам былі зроблены наступныя рэкамендацыі: «...найти точный финал, который эмоционально и смыслово завершил бы новеллу.
2. Уточнить образ Петухова, сделать его тоньше, избежать прямолинейности в его характере»¹¹. Быў прызначаны тэрмін здачы выпраўленага варыянта — 15 чэрвеня; з В. Быкавым і Л. Мартынюком, як аўтарамі, была падпісана дамова.
Другі варыянт сцэнарыя здадзены Л. Мартынюком 21 мая і меў іншую назву — «Убитый»¹². Пасля кансультацый з пісьменнікам у Гродна і Мінску рэжысёр значна перапрацаваў сцэнарый (па словах Мартынюка, Быкаў выступаў у якасці вуснага сааўтара), наўмысна вярнуўшыся да літаратурнай першакрыніцы. Перапісаным аказаўся ў тым ліку фінал, да якога ў сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі было больш за ўсё прэтэнзій. Так, у першым варыянце ён выглядаў наступным чынам:
«Потом в поле его зрения попали знакомые валенки с желтыми старыми подпалинами, и он, вздрогнув, поднял голову: напротив стоял Орловец…
Климченко поднял голову и увидел перед собой страшное от густой щетины лицо ротного, на котором бешено горели глаза.
Лейтенант онемело и безразлично взглянул в гневную пропасть его зрачков.
В следующее мгновение он, Климченко, с нестерпимым звоном в ухе полетел на землю.
Молча, затаив дыхание от боли в голове, он медленно встал и изо всей силы ударил ротного.
— Пристрелить его, гада! — крикнул ординарец Орловца.
Несколько солдат осуждающе обернулись на его крик. Другие были в растерянности. Климченко опустил голову и когда он поднял глаза, то увидел… эту же растерянность в глазах Орловца, который понял что-то, вглядываясь в открытое окровавленное, но не сломленное лицо лейтенанта.
И, словно не выдержав этого взгляда, Климченко расслабленно опустился на землю, защемил меж колен лицо и выдавил из себя нечеловеческий, полный отчаяния и боли стон:
— Братцы мои!.. Сумка у них и списки…
Кругом гневно загудели бойцы:
— Сволочи! Это все они, сволочи!
— Ну, если возьмем высоту…
— Возьмем!
Перекрывая гомон, Орловец вдруг крикнул:
— Тихо! Молчать! Коли ни черта не понимаете… Ну что мне теперь с тобой делать… Так говорил все же не ты…
Климченко с удивлением поднял голову на Орловца, вдруг быстро вскочил, глаза его пылали бешенством, он рванулся к Голаноге и дернул дуло его автомата.
— Дай!
Голанога, бессмысленно моргнув глазами, отдал автомат взводному. Климченко, будто обезумев, рванулся по склону туда, вверх к высоте.
За ним побежал один солдат, второй, третий, четвертый…
— Отставить! Стой! Назад! — летел им вслед голос Орловца. — Климченко, назад! Все назад! Бегом!
И все остановились. И пошли обратно к оврагу.
Климченко дошел до края, где скрылся командир роты, и увидел его уже внизу у ручья. Рядом с ним стоял офицер в белом полушубке с двумя солдатами.
— Сдать оружие! — донесся до Климченко голос офицера.
— За что? — тихо, про себя, спросил Климченко и ветер как бы разнес над оврагом: — За что? За что?..
— За что, капитан, скажите?
— Ничего, Климченко, не бойсь! Иди сюда. Разберемся.
— Ты победил, сволочь! — сказал Климченко, будто в тумане видя перед собой Чернова. — Сволочь… сволочь?.. — словно повторило эхо, — победил… победил… победил?..
— Взять его! — махнул Петухов — офицер в белом полушубке. И два солдата из комендантского взвода неохотно полезли на обрыв.
— Постойте! Что вы делаете? Вы соображаете или нет? — бросился к Петухову Орловец.
— Трибунал все сообразит! Порядка не знаешь!?
— Ах ты, шкура!
— Я, я? Ах, и ты? И ты тоже? Сдать оружие!
— Что? Оружие? А ты мне его давал? Вон! Вон отсюда! Я здесь командир!
Разъяренный Петухов рванул с плеча ротного его измятый, рассеченный осколком погон:
— Сгною, гад!..
Орловец судорожно начал расстегивать кабуру.
Но в этот момент между ними встал Климченко, окружили солдаты.
— Уйдите, капитан, — сдавленно прошептал он.
Солдаты отделили Орловца от Петухова.
— Ну, вы меня запомните!.. Вы меня всю жизнь помнить будете! — говорил Петухов, оправляя шинель и шапку, потом он повернулся и скорым шагом пошел в тыл по оврагу. За ним не спеша семенили два бойца из комендантского взвода.
Грохнул далекий выстрел орудия, второй, третий, и над оврагом прошелестели снаряды, разорвавшись на высоте.
— Через десять минут атака! Все по местам! — заорал Орловец. Солдаты разбегались по траншеям.
— Ну, а ты чего стоишь? — обернулся Орловец к Климченко. — Слыхал команду? Приказ знает Голанога. Марш к взводу!
Климченко вздрогнул: так неожиданен был для него этот, в сущности, обычный приказ.
— Приведи себя ну хоть немножко в порядок! — виновато, но в то же время грозно сказал Орловец. — Через десять минут пойдем…
Бойцы торопливо располагались в цепь на краю оврага. Климченко тоже взобрался по обрыву наверх и лег между бойцами.
Кто-то сунул ему автомат.
Кто-то передал телогрейку, и лейтенант надел ее.
Рядом оказался Голанога. Затянувшись цыгаркой, он передал ее Климченко.
С благодарностью приняв этот знак солдатской признательности, Климченко два раза жадно затянулся и несколько громче, чем было необходимо, дрогнувшим от волнения голосом крикнул: — Взвод! В атаку! — и побежал.

Весна. День. Солнечно.
На земле видна тень бегущего человека. Слышно только его простуженное дыхание и стук сапогов. Перед его глазами мелькают — прошлогодняя стерня, серая шинель убитого солдата, немецкая каска, брошенная винтовка. И вдруг — резкий, лихорадочный стук пулемета и разрывы пуль, надвигающиеся на тень бегущего, и слова сознания: «Упасть! Упасть! Нет, отпрыгнуть в сторону…» И стон, хриплый, утробный. Камера, словно повторяя движение человека, резко склоняется к его путающимся ногам, потом к животу, и мы видим на мгновение четыре ножа в животе человека, понимая по обмундированию, что это военный, и в следующий миг ножи пропадают, а из-под скрещенных рук этого человека появляются струйки крови. Так он медленно падает набок, скорчившись, прямо себе под ноги. Потом он видит свои ноги и ему кажется, что кто-то кладет на них огромный камень, потом второй, третий. Камни все ближе и ближе накрывают его, он старается их раздвинуть, но их все больше и больше и они закрывают от него и небо, и облака, и солнце, которое на мгновение плеснуло ему светом в глаза. И сразу наступила темнота.
В черном провале сознания Климченко возникают отдельные слова и звуки:
— Доложите в особый отдел…
…Проблеск света среди заваливших Климченко камней, который закрывает наркозная маска.
Звук упавшего на цементный пол хирургического инструмента.
…Шум мотора самолета, то пропадающий, то нарастающий вновь.
И вдруг взрывы снарядов один за другим и крик:
— Война! Война! Война!
И, уходящая из глаз Климченко каменная тяжесть, которая открывает взгляду лейтенанта распахнутое окно и склоненное над ним лицо сестры.
И взрывы один за другим.
И испуганные широко раскрытые глаза Климченко.
И вид через окно на реку, закованную льдом, на берегу которой совсем юная девушка в белоснежном халате кричит:
— Весна! Весна!..
А по реке взметались глыбы льда.
Подрывники делали свое дело.
А мост подвесной конструкции уходит прямо от нас к противоположному берегу, прямо к солнцу, низковисящему над горизонтом. Потом наступает успокоительная тишина, в которой слышен весенний голос жаворонка — голос жизни и нескончаемости бытия.
На этом кадре, который вдруг замирает, и идут последующие титры фильма»¹³.
Трэба адзначыць, што фінал другога варыянта сцэнарыя быў бліжэй да першапачатковай рэдакцыі аповесці. Справа ў тым, што «Пастку» (тады В. Быкаў называў яе апавяданнем «Хмарнае неба»¹⁴) аўтар яшчэ ў 1963 г. прапанаваў часопісу «Маладосць», дзе яна была адрэдагавана і падрыхтавана да друку, але апублікавана не была. Упершыню «Пастка» выйшла ў 1964 г. у перакладзе М.Гарбачова ў часопісе «Юность»; у арыгінале ўпершыню апублікаваная: Быкаў Васіль. Адна ноч. Мінск: Беларусь, 1965. Але ў гэтай рэдакцыі фінал быў шчаслівым, у той час як першапачаткова Клімчанка застрэліўся з аўтамата, а абуранага капітана роты Арлаўца вывеў упаўнаважаны асобага аддзела. Такім чынам, у смерці лейтэнанта Клімчанкі пісьменнік бачыў больш праўды жыцця, чым у яго шчаслівым выратаванні, і, мабыць, таму разам з Л. Мартынюком прывёў яго да пагібелі — хай цяпер у кінасцэнарыі. Невыпадкова, відаць, была абраная і іншая назва — «Убитый»: так акцэнтавалася гібель галоўнага героя, тады як у першай рэдакцыі літаратурнага сцэнарыя яму «даравалася» жыццё.
Другі варыянт сцэнарыя абмяркоўваўся на пасяджэнні сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі 2 чэрвеня:
«ПЯТИГОРСКАЯ. Сценарий представляет совершенно законченное литературное произведение. Точно намечены характеры, разработаны диалоги. Учитывая все замечания по первому варианту, сценарий представляет законченную новеллу.
Очень точно прочерчена главная мысль: война — это убийство. Все действующие лица поставлены в сложные драматические ситуации.
В кульминационном эпизоде, когда главный герой возвращается в свою часть, по сравнению с повестью Быкова — беднее. Это мое опасение.
Рамка обрамления мне нравится. Хороша сцена с Черновым.
В литературном варианте сценарий сложился полностью. […]
ЛУЖАНИН. Сейчас все прояснилось. Все вещи, которые нас раньше смущали, теперь прояснены. Новое название «Убитый» — очень плохо. Я не согласен.
Главная мысль должна быть не убийство. Обрамление неплохо. Хорошо стал звучать ротный командир. […]
ГУБАРЕВИЧ. Я остаюсь при своем мнении, что обрамление не помогает сценарию, а тянет вниз. Тем более для новеллы. С самого начала заряжена обреченность. Уход героя в атаку, возвращение — все обреченность. Этот тон тяжелый для такой маленькой картины.
Обрамление меня крайне неудовлетворяет.
И второе. Это первая работа нашего молодого режиссера, и надо подумать о рифах и подводных течениях на его пути. О роли особиста. Тема культа здесь пристегивается. Образ командира очень однолинеен.
КУЛЕШОВ. Здесь две линии: одна — солдатская дружба и сплоченность; другая — недоверие.
ГУБАРЕВИЧ. Боюсь, что этот неприятный вопрос помешает в дальнейшем в картине.
ФРАЙМАН. У меня одно и немаловажное замечание. Драматический сценарий есть, вещь выстроилась, интересные характеры. Но в этом варианте появились некоторые акценты, которых я не видел в повести. Нелепая смерть героя мне показалась надуманной. Он стал жертвой рока. И изображение его смерти в таком неприглядном виде производит жалкое впечатление нелепо погибшего человека. Этот перекос акцентов меня очень смущает.
Обрамление очень навязчиво, не помогает раскрытию главной мысли вещи и расходится с сутью повести. Я возражаю против такого обрамления.
Смерть воспринимается нелепой случайностью. Герою нет другого выхода — только смерть.
ЛУЖАНИН. Для меня финальная сцена, когда его несут.
ГУЗАНОВ. К тому, что говорили Фрайман и Губаревич, надо прислушаться. Пусть герой будет тяжело ранен. Лейтенант попал к немцам, вернулся, встретился с особистом-командиром роты, пошел в атаку, погиб. И мы думаем — умер человек, честно умер, и мы не знаем: хорошо — культ или плохо. Надо оставить его живым, тяжело раненым. И чтобы каждый в сознании понял, что он оправдан.
КУЧАР. С точки зрения моей — можно и так, и этак. С точки зрения производства — надо вспомнить то, что эта вещь много раз запрещалась к печати¹⁵. У меня лично возражений нет. Стычка с особистом стала острее — срывает погон, хватается за кобуру, столкновение особиста и солдатской массы.
Со смертью героя. Если время терпит, можно попробовать и этот вариант. Некоторые вещи в рассказе естественнее. Хуже стали отношения с Орловцем. В повести лучше. Я не понял в прологе: герой жив или нет. Стали хуже разговоры.
Вариант стал более трагичным. Человек погибает между двух огней — немцы и недоверие своих. […]
КУЛЕШОВ. Может быть разное решение вещи. Он может быть ранен. И он может погибнуть в атаке честно, и это его не компрометирует. И когда солдаты несут его, своего любимого командира, это не обреченность, это его признание.
ЛУЖАНИН. Мне кажется, что это произведение достойное, и если оно не ко времени, надо для Мартынюка искать другое произведение.
МАРТЫНЮК. В этой драматической ситуации показан героический характер людей, прошедших через культ и верящих в победу.
КУЛЕШОВ. В основном здесь все нащупано верно. Счастливого конца здесь быть не может. […]
МАРТЫНЮК. В отношении особиста. Его можно убрать, но зачем тогда писалась повесть?
КУЛЕШОВ. С точки зрения того времени, что руководило командиром роты — руководило желание дать человеку умереть честно в бою, искупить свою вину. И отступать от этого нельзя, лучше умереть в бою, чем ему в затылок выстрелят свои. То, что он честно погиб в бою, он спас этим всех и, в том числе, Орловца».¹⁶
У выніку галоўны рэдактар сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі А. Куляшоў падпісаў наступнае заключэнне:
«Литературный сценарий «Западня» представляет собою законченное художественное произведение.
Авторы сценария Василь Быков и Леонид Мартынюк в работе над вторым вариантом учли замечания и пожелания, предъявленные ранее сценарно-редакционной коллегией.
Определилась художественная форма киноновеллы, очень динамичной, яркой в проявлении характеров главных героев; достаточно полно для литературного сценария выписан второй план.
Образы главных гереов в этом варианте сценария стали более полнокровными, исчезли длинноты в диалогах, точнее и интереснее обозначились острые драматические ситуации и предполагаемые в режиссерской разработке мизансцены.
В настоящем варианте сжатое и лаконичное изложение событий, насыщенных острыми драматическими столкновениями человеческих характеров, судеб, философий, минимальное жизненное время, отпущенное героям для решения внезапно вставших перед ними проблем, позволяют надеяться на интересное режиссерское решение.
Тема человеческого доверия, жизнестойкости советского общества разрабатываются авторами в кульминационном эпизоде возвращения Климченко.
В финале, когда павшего в бою Климченко торжественно несут с поля боя, звучит жизнеутверждающий пафос героизма простых советских людей, боровшихся с фашизмом и победивших его»¹⁷.
У Дзяржкамітэце Савета міністраў БССР па кінематаграфіі сцэнарый не зацвярджаўся, але па просьбе Л. Мартынюка быў дасланы на кансультацыю ў Галоўнае ўпраўленне мастацкай кінематаграфіі¹⁸. Далейшыя перыпетыі яго лёсу былі вядомыя мастацкаму савету «Беларусьфільма» са слоў С. Скварцова: «Второй вариант сценария был наиболее близок к тому, что написал Быков. Он был утвержден коллегией. Он был запрещен нашим Комитетом и потом направлен в Москву. Там его утвердили и дали на него деньги. Замечания знает только Мартынюк»¹⁹. Л. Мартынюк сапраўды ведаў пра заўвагі Масквы, бо быў знаёмы з лістом намесніка начальніка Галоўнага ўпраўлення мастацкай кінематаграфіі Камітэта па кінематаграфіі пры Савеце міністраў СССР І. Кокаравай і члена сцэнарнай рэдкалегіі Галоўнага ўпраўлення Т. Юрэневай, якія пісалі старшыні Дзяржкамітэта Савета міністраў БССР па кінематаграфіі Б. Паўлёнку:
«На наш взгляд, рассказ В. Быкова, также как и созданный на его основе сценарий, представляют собой интересное художественное произведение, которое может послужить основой для создания фильма выпускника Режиссерских курсов Л. Мартынюка. Этот вопрос уже много времени тому назад при Вашем согласии был положительно решен Советом режиссерских курсов.
Нас несколько удивила Ваша неожиданная новая позиция по данному сценарию. Насколько нам известно, у Вас до сих пор не было вообще никаких критических замечаний, а сейчас Вы ставите под сомнение произведение в целом. Главное управление, обсуждая сценарий «Западня», высказало целый ряд пожеланий авторам и режиссеру, которые будут способствовать уточнению смысла данного произведения. Однако, повторяю, нам не известно, чтобы со стороны Комитета Белорусской ССР и киностудии были высказаны ранее какие-либо пожелания и критические советы.
Анализируя сценарий «Западня», мы гораздо ранее Вашего письма пришли к выводу о том, что данное произведение нуждается в некотором уточнении по смыслу, и у Главного управления имеется договоренность с режиссером фильма Л.Мартынюком об изменении финала сценария и его начальных эпизодов. По нашей рекомендации авторы сценария и режиссер будут заканчивать фильм не смертью героя, а сценами атаки, нового боя, в который идет человек, много переживший, для того, чтобы защищать Родину. Фильм должен стать рассказом о мужестве и стойкости советских солдат, которые превыше всего ставят гражданский долг. Таким образом при этих изменениях фильм, на наш взгляд, будет освобожден от некоторого пессимистического оттенка, который в сценарии имеется.
Главное управление считает, что этими поправками сценарий «Западня» может быть принят к постановке.
В связи с Вашим письмом нам хочется высказать пожелание, чтобы студия более точно вела работу с авторами и режиссерами, тем более когда это касается таких незаурядных писателей как В. Быков. Совместными усилиями нескольких редакционных коллегий и режиссерских курсов сначала сценарий был утвержден без каких бы то ни было официальных замечаний, а потом он начинает подвергаться сомнению в целом.
Мы высказываем эти соображения для того, чтобы в дальнейшем не давать повода писательской общественности подвергать нас с Вами основательной критике»²⁰.
Адзначым, што «нечаканая новая пазіцыя» старшыні Дзяржкіно БССР магла быць абумоўлена тым, што ў гэты час у ЦК КПСС быццам бы абмяркоўвалася шырокамаштабная антыбыкаўская кампанія, якая пачала разгортвацца ў наступным годзе — пасля выхаду ў «Новом мире» аповесці «Мёртвым не баліць». Ва ўсялякім выпадку менавіта такое тлумачэнне са ссылкай на адказнага супрацоўніка ЦК В. Шауру²¹даў праз многія гады рэжысёру «Западни» Б. Паўлёнак, які не ўяўляў, як у такой абстаноўцы можна прадстаўляць у Дзяржкіно СССР фільм, зняты па Быкаву (заўважым таксама, што тры гады пасля выхаду «Западни» Л.Мартынюку не дазвалялі здымаць кіно).
Што ж тычыцца прыведзенага вышэй выказвання С. Скварцова, дык яно прагучала падчас абмеркавання ўжо рэжысёрскага сцэнарыя, прэтэнзіі да якога былі практычна ва ўсіх, у тым ліку аўтара «Пасткі»:
«БЫКОВ. Моему соавтору и режиссеру очень трудно. Это его первая работа. У меня другого видения, кроме изложенного мною в повести, нет. Коллегия правильно определила, что нужно держаться ближе к литературной первооснове. Правда жизни требует одной единственной развязки, концепции.
Нам казалось, что для художественной законченности сценария нужно было какое-то дополнение. Мы это сделали в литературном сценарии. Сейчас герой отделывается легким испугом²².
Я думаю, что стоит поднять доработанный и утвержденный вариант литературного сценария.
Особых отступлений в режиссерском сценарии я не вижу. Но там есть некоторые умолчания, которые в фильме не пройдут безнаказанно.
ФРАЙМАН. Режиссерский сценарий претерпел странные изменения. Отход от литературного первоисточника не пошел на пользу. […]
Мне не нравится претенциозное посвящение²³.
Есть невнятно разработанные режиссером вещи. Не ясно, что произошло в немецкой траншее, когда Климченко оказался в плену. Перебивки с госпиталем — ход штампованный. Нечетко сделано возвращение Климченко.
Самая главная сцена с особистом. Это кульминация. Надо режиссерски разработать подробнее и определеннее. […]
КОРШ-САБЛИН. Само название говорит, что человек попадает в трагическое положение. У Быкова совершенно логически законченное произведение.
Надо решать: соглашаемся мы или нет с этим произведением. И если мы уже решили это ставить, надо придерживаться произведения Быкова. Нельзя калечить вещь. Сейчас нет никакой западни. […]
ЛУЖАНИН. Сценарий сейчас стал совершенно неясным. […]
Самое главное не в госпитале, а в том, как он пошел в атаку и как он погиб. А этого в сценарии нет. […]
КУЧАР. […] Есть установка меньше говорить о Сталине. Но такая трагическая ситуация может возникнуть независимо от культа. […]
СКВОРЦОВ. […] И западни нет в сценарии, но есть западня для режиссера. […]
МАРТЫНЮК. Я просил, когда наш комитет отклонил сценарий, послать его в Москву. В письме Главка нет возражений против вещи в целом, но просили смягчить трагичность финала. В нашем комитете у меня потребовали вообще убрать особиста и сделать оптимистический финал²⁴.
ПОРИЦКИЙ. Был разговор, чтобы особист не был типичным представителем Берия²⁵»²⁶.
Такім чынам бачна, што хаця маскоўскае Галоўнае ўпраўленне мастацкай кінематаграфіі і выратавала сцэнарый ад забароны, але разам з беларускім Дзяржкамітэтам па кінематаграфіі прымусіла Л. Мартынюка ўнесці ў рэжысёрскі сцэнарый «Западня (Глазами солдата)»²⁷ пэўныя змены, аднак і ў такім выглядзе ён не быў прыняты мастацкім саветам²⁸. Праз тры дні В. Быкаў напісаў наступны ліст:
«Сценарной коллегии киностудии «Беларусьфильм»

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ!
Уезжая в продолжительную командировку и не имея возможности принять участия в очередном заседании художественного совета, хотел бы довести до сведения заинтересованных лиц студии о следующем:
1. С поправками, внесенными в последний вариант сценария “Западня”, согласен.
2. Продолжаю тем не менее считать, что для режиссерского сценария значительно более перспективным является литературный вариант сценария, утвержденный в Главке.
3. Считаю, что размер будущего фильма, определенный как 3 части, недостаточен для данного материала и неизбежно повлечет за собой скороговорку, пагубную для картины. В данном случае совершенно необходима 4-я часть.
С уважением,
В. Быков
30/9—65 г.»²⁹
Другі варыянт рэжысёрскага сцэнарыя пад назвай «Западня (Высота 218)»³⁰быў разгледжаны мастацкім саветам 11 кастрычніка 1965 г.³¹; падрабязнасці таго пасяджэння не вядомыя, паколькі не захаваўся пратакол. Што ж тычыцца новага варыянта рэжысёрскага сцэнарыя, дык адзначым толькі, што яго фінал зноў быў зменены: Клімчанка разам з ротай пабег у атаку, яго далейшы лёс невядомы. Да таго ж была яшчэ больш скарочана-спрошчана кульмінацыйная сцэна вяртання Клімчанкі: у сцэнарыі няма ніводнай спасылкі, што «офицер в белом полушубке» — гэта ўпаўнаважаны асобага аддзела. Праўда, Л. Мартынюк вярнуў з другога варыянта літаратурнага сцэнарыя наступны фрагмент дыялога:
«Офицер прячет пистолет в кобуру.
— ВЫ БУДЕТЕ ОТВЕЧАТЬ! — смотрит он на Орловца.
Орловец:
— ОТВЕЧУ!»³²
Але і тут не абышлося без спрошчвання канфлікта.
Між іншым, што тычыцца вобраза асабіста Петухова, дык гэтае пытанне праз паўгода было зноў узнята — падчас абмеркавання мантажу карціны мастацкім саветам «Беларусьфільма» разам з Бюро Саюза кінематаграфістаў БССР. Так, У. Корш-Саблін гаварыў: «Правильно показываете немцев. Но впечатление, что особист еще хуже, больше нечеловек, чем немцы». У сваю чаргу Б. Паўлёнак заявіў: «Не нужен в картине особист. Это вчерашний день и никому не надо». Аднак яму запярэчыў Л. Мартынюк: «Без особиста нет западни. […] Если нет особиста, то Чернов хороший парень и [Климченко] просто отпустили к своим. Люди верят Климченко и в этом смысл нашей картины. А особиста мы не делаем страшной личностью. Просто человек выполняет свой долг»³³. Верагодна, менавіта гэтае абмеркаванне і, у прыватнасці, заўвага старшыні Дзяржкамітэта Савета міністраў БССР па кінематаграфіі Б. Паўлёнка і прымусілі Быкава выступіць з новым лістом:

«Художественному совету и
Сценарной коллегии студии «Б е л а р у с ь ф и л ь м»
Недавно³⁴ я просмотрел неоконченный вариант короткометражной к/картины «Западня», снятой Л. Мартынюком по моей повести, и считаю необходимым заявить о следующем:
1). Отснятый материал соответствует духу и теме повести, ряд сцен разработаны с должной достоверностью и проникновением в идею произведения;
2). Некоторые сцены страдают от неизбежной при таком размере скороговорки и беглости, что в общем понятно и с моей стороны возражений не вызывает;
3). Я возражаю против попытки заставить постановщика исключить из картины Петухова как образ и истолковать идею фильма любым, отличным от повести образом.
В. Быков,
автор повести и соавтор сценария
к/ф «Западня».
20/III—66 г.»³⁵
Падчас абмеркавання гатовай рэдакцыі «Западни» В. Вінаградаў адзначыў, што «нет самого финала, он скомкан», і А. Кучар, пагадзіўшыся, разам з тым заўважыў: «Но мы сами виноваты, что испортили новеллу. Нужна была смерть в конце. Чернов — нет окопной правды. Петухов должен был бы быть палачом по убеждению, а не в белом полушубке со стремлением отсидеться в тылу»³⁶. Але нягледзячы на гэтую і іншыя заўвагі карціна на «Беларусьфільме» была прынятая³⁷, таксама як і ў Маскве, праўда, з некаторымі агаворкамі:
«Работа выпускника высших режиссерских курсов Л. Мартынюка в целом заслуживает положительной оценки. […]
Главное управление художественной кинематографии […] рекомендует режиссеру Л. Мартынюку дополнительно поработать над звуковым рядом, уточнить ритмический монтаж, а также сократить отдельные планы в начале и середине фильма»³⁸.
Фільм выйшаў на экран у лістападзе 1966 г.
«Двое в ночи»
В. Быкаў ніколі публічна не прыгадваў той факт, што напісаў кінасцэнарый па аповесці «Сотнікаў», які быў створаны па просьбе кінарэжысёра І. Дабралюбава. Праца над сцэнарыем пачата пісьменнікам у першай палове 1972 г., на гэта ўказвае ліст галоўнага рэдактара к/с «Беларусьфільм» М. Лужаніна ад 22 мая 1972г.: «Посылаем договор на “Сотникова”. […] Просим сообщить время окончания работы. Желательно всячески ускорить сдачу сценария»³⁹. Сцэнарый падрыхтаваны не пазней ліпеня 1972 г., ва ўсялякім выпадку гэта вынікае з тэлеграмы І. Дабралюбава: «…экземпляр сценария взят сценарной коллегией студии находится мной Новополоцке Таран⁴⁰ обещал сообщить мне срок заседания редколлегии “Сотникова” необходимо запускать этом году […] Добролюбов»⁴¹. І тады ж, у ліпені, Быкаў атрымаў яшчэ адну тэлеграму з «Беларусьфільма»: «Связи необходимостью дополнительной консультации обсуждение вашего сценария откладывается дату обсуждения сообщим дополнительно уважением Таран»⁴².
Між іншым заўважым, што І. Дабралюбаў хваляваўся, што нехта з рэжысёраў таксама звернецца да В. Быкава з аналагічнай прапановай — ён пісаў: «Чует сердце, что после появления целого каскада статей про тебя и про твое творчество к тебе полетят нарочные и предложения по сценариям. Верю, что “Сотникова”, кроме меня, делать никто не будет. Верю тебе и твоему слову. Какого авторитета и силы бы ни были кинематографические предложения»⁴³. І ўжо значна пазней прыгадваў: «Давным-давно […] я прочел только что опубликованную в журнале повесть Василия Владимировича Быкова “Сотников”⁴⁴. Потрясенный, я тут же сел в свою машину и помчался в Гродно к Василию Владимировичу. Приехал, встретились друзья-товарищи.
— Хочу снимать, — говорю.
Я так волновался, что, как сказал Вася, у него на кухне “поставил мировой рекорд” по количеству выпитого кофе. А он спокойно сказал:
— Ладно, напишу сценарий. Лично для тебя напишу.
И через некоторое время появляется оглушительный сценарий — “Сотников”.
Я с ним туда — меня оттуда, я сюда — меня туда. Водили здесь по всем кабинетам, вплоть до самого верха, в Москве — по Госкино, и кто-то такой ловкий, гадкий, мерзкий лейбл приклеил: мол, это сценарий не о Великой Отечественной войне, а “о гражданской войне в период Отечественной”. Вот так.
В общем, выгнали отовсюду, не дали снимать, не вышло у нас с Быковым ничего.
Вскоре звонит мне Вася и сообщает, что ленинградский драматург с московским режиссером будут делать картину по этой повести⁴⁵. Решение Госкино. Вот и все. Оторвали у меня кусок сердца и отдали в другие руки»⁴⁶.
Заўважым таксама, што В. Быкавым былі падрыхтаваны, як мінімум, дзве рэдакцыі кінасцэнарыя — на гэта ўказваюць не толькі істотныя праўкі ў сцэнарыі, але і тэлеграма А. Асіпенкі⁴⁷, які змяніў на пасадзе галоўнага рэдактара студыі М.Лужаніна і які ў сярэдзіне верасня запрашаў аўтара «Сотнікава» прыехаць на кінастудыю для «разговора о сценарии»⁴⁸, а таксама наступны яго ліст: «Учитывая Вашу просьбу, киностудия “Беларусьфильм” продлевает срок сдачи сценария “Сотников” до 25 октября 1972 года»⁴⁹. Ужо ў лістападзе А. Асіпенка паведамляў: «Ваш сценарий “Сотников” направлен на утверждение в Главное управление художественной кинематографии 21 ноября 1972 г.»⁵⁰ Такім чынам, другая рэдакцыя сцэнарыя напісана не пазней лістапада 1972 г.
Адзначым таксама, што пратаколы абмеркавання сцэнарыя В. Быкава, на жаль, не захаваліся. У Архіве В. Быкава (Гродна) зберагаецца толькі ліст І. Дабралюбава, з якога вынікае, што сцэнарый не выратавала нават умяшальніцтва сакратара ЦК КПБ А. Кузьміна⁵¹:
«Вот уже несколько дней, как стало известно, что Госкино закрыло нашего «Сотникова». Письма-заключения они еще не прислали, так что я не знаю и не могу тебе точно сообщить ту формулировку, которую пристегнули к сценарию. Да и в этом ли дело? Какая бы ни была формулировка, а сценария в производстве нет и картины не будет.
Насколько я огорчен, один бог знает.
Знаю, что к Ермашу⁵² ходил Александр Трифонович, но и из этого ничего не вышло. Видно, где-то в более высоких инстанциях произошли какие-то изменения. По отношению к сценарию»⁵³.
Між тым назва кінасцэнарыя, мусіць, невыпадковая — вядома, што назва «Сотнікаў» дадзена аповесці ў рэдакцыі часопіса «Новый мир», аўтарская ж назва — «Ліквідацыя». Былі і іншыя варыянты, якія В. Быкаў пакінуў на апошнім аркушы аўтапераклада аповесці на рускую мову, у тым ліку — «Две судьбы»⁵⁴. Да таго ж, па словах А. Пяткевіча⁵⁵, пісьменнік гаварыў, што адна з папярэдніх назваў была «Двое ўначы»: «Я яшчэ сказаў Быкаву, — распавядаў А. Пяткевіч, — што гэта добрая назва, паколькі тут адзначана, што абодва — і Сотнікаў, і Рыбак — аднолькавыя»⁵⁶ (між іншым, быў яшчэ адзін варыянт, па сутнасці, з той жа самай унутранай матывацыяй — «Рыбак і Сотнікаў»⁵⁷). Хоць, канешне, такая назва падаецца не зусім арыгінальнай, бо выклікае асацыяцыі з вядомай аповесцю рускага пісьменніка Э. Казакевіча «Двое в степи» (1948).
Па сведчанні І. Дабралюбава, кінасцэнарый застаўся ў яго асабістым архіве, аднак у адказ на нашу просьбу рэжысёрам не быў знойдзены. Між тым экземпляр сцэнарыя захаваўся ў Архіве В. Быкава (Гродна) — 66 машынапісных і 1 рукапісная старонка са шматлікімі праўкамі, рукапіснымі і машынапіснымі ўклейкамі. На першай, машынапіснай старонцы пазначана імя аўтара, ніжэй назвы «Двое в ночи» — «Киносценарий по повести “Сотников”». На другой, уверсе, двойчы напісана сінімі чарніламі — «Двое в ночи», ніжэй ідуць перакрэсленыя чарнавая і затым чыставая рэдакцыі ўступу:
«Это древняя, как мир, история на тему о том, как один, спасая себя, погубил другого. Может, и не стоило бы вспоминать о ней, будь то заурядное в жизни отступничество, но тут рядом с расчетом и низостью соседствуют также высокое понимание своего воинского долга и бескорыстная самоотверженность, о которых несправедливо забыть. Тем более, что относятся они к одному из самых трудных и героических времен нашего недавнего прошлого, которому мы обязаны свободой и независимостью своей Родины».
Сцэнарый значна папраўлены В. Быкавым, аднак у першую чаргу звяртаюць на сябе ўвагу праўкі, на якія пісьменнік хутчэй за ўсё вымушаны быў пайсці, бо асобныя месцы ў сцэнарыі адзначаны алоўкам (вертыкальнай лініяй побач), і малаверагодна, што гэта зроблена Быкавым — магчыма, рэдактарам з кінастудыі, бо наўрад ці аўтар такім чынам самацэнзураваў свой твор; да таго ж практычна ўсе праўкі і ўстаўкі зроблены Быкавым сінімі чарніламі двух адценняў, аловак жа для гэтай мэты ім практычна не выкарыстоўваўся. Па-другое, сустракаюцца праўкі відавочна нелагічныя. Гэта тычыцца раптоўнага з’яўлення ў сцэнарыі вялікай колькасці немцаў, якія замяняюць перакрэсленых аўтарам паліцаяў (колькасць якіх, адпаведна, адразу памяншаецца), што падчас прыводзіць да нестыкоўкі асобных планаў сцэнарыя. Так, напрыклад, на двор да Дзёмчыхі, згодна з першай рэдакцыяй, прыходзіць тры паліцаі (10-ы раздзел), аднак Быкавым выпраўлена — «несколько немцев» і праз тры абзацы: «немцы уже вошли в сени». Паліцаі тут нават не згадваюцца, аднак размовы гэтыя «немцы» вядуць на рускай мове, і нават вядомае імя аднаго з іх — Стась (праўда, далей у гэтым жа раздзеле Быкаў не выправіў «паліцаяў» на «немцаў»). Таксама паспешліва ўпісаны ў эпізод «гер Будила», пазнейшая характэрыстыка якога («здешний палач. Это был буйволоподобный двухметрового роста детина с обезьяньей мордой и длинными руками») была выкраслена, відаць, з той прычыны, каб наўпрост не ўказваць на «тутэйшасць» ката. Новыя персанажы-немцы з’явяцца і ў далейшым (напрыклад, падчас допыту Сотнікава Партновым у канцылярыю ўвойдзе шэф СД і паліцыі бяспекі), хоць іх няма ў аповесці і не было ў першай рэдакцыі сцэнарыя. Гэтае, падчас нічым неапраўданае, умяшальніцтва ў драматургічны твор было б цяжка матываваць, калі б не вышэй прыведзены аповед І. Дабралюбава: «…кто-то такой ловкий, гадкий, мерзкий лейбл приклеил: мол, это сценарий не о Великой Отечественной войне, а “о гражданской войне в период Отечественной”». Відаць, менавіта наяўнасць паліцаяў і ўказвала цэнзарам на матыў грамадзянскай вайны ў сцэнарыі. Трэба думаць, з-за гэтага аўтар і пачаў так паспешліва «пазбаўляцца» ад паліцаяў.
Заўважым, што яшчэ падчас падрыхтоўкі аповесці да друку і, у прыватнасці, пры яе абмеркаванні на рэдкалегіі часопіса «Полымя» 17 жніўня 1970 г. І. Пташнікаў⁵⁸ кінуў аўтару «Сотнікава» папрок, быццам у творы «занадта многа нашых. Мала немцаў»⁵⁹, а А. Вялюгін⁶⁰ адзначыў, што «ў Б[ыкава] змаганне з 3[-яй] сілай як у грамадзянскую вайну — быў Камінскі⁶¹, быў Гіль⁶² […]». Але ў той раз падобныя прэтэнзіі не мелі сур’ёзных наступстваў, хаця П. Кавалёў⁶³ і І.Пташнікаў, абагульняючы заўвагі па аповесці, звярталіся да яе аўтара: «Хацелася, каб Вы абавязкова паказалі больш галоўных віноўнікаў усёй трагедыі — фашысцкіх захопнікаў, а не мясцовую паліцыю: вядома, што паліцаі былі толькі фашысцкімі паслугачамі і г. д.»⁶⁴. І хаця Быкаў побач з гэтым пунктам пазначыў алоўкам: «болей немцаў», аднак колькасць немцаў ён павялічыў толькі ў сцэнарыі.
Што тычыцца заўвагаў кінацэнзараў, дык не выключана, што менавіта яны прымусілі пісьменніка пазбавіцца і ад аднаго з эпізадычных персанажаў — паліцая па прозвішчу Тарасюк (замест яго паўсюль упісаны паліцай Стась). Справа ў тым, што ў сцэнарыі (таксама як і ў аповесці) ёсць ужо адзін адмоўны персанаж з украінскім прозвішчам — усё той жа Стась Гаманюк. Пасля публікацыі ў 1966г. у «Новом мире» аповесці «Мёртвым не баліць» Быкаву працяглы час ставілі ў віну «пространные намеки с попыткой противопоставить украинцев белорусам, утверждение, будто бы все украинцы чуть ли не с раскрытыми объятиями встречали гитлеровцев»⁶⁵. І таму, па сведчанні былога прадстаўніка Галоўліта СССР У.Соладзіна (у 1961-1991 гг. узначальваў аддзел па кантролю грамадска-палітычнай і мастацкай літаратуры), «у прозе Васіля Быкава асабліва адсочваліся суадносіны “станоўчых” і “адмоўных” герояў па нацыянальных прыкметах: колькі і якіх рускіх, беларусаў, украінцаў»⁶⁶. У. Соладзін прызнаваўся: «По “сигналу”, поступившему из украинского Лита, ЦК посадил наш Главлит “на подсчет украинских фамилий в повестях Василя Быкова. И что вы думаете, — сидели, считали!..”»⁶⁷ І калі ў аповесці «Сотнікаў» галоўлітаўскія цэнзары ці не даглядзелі, ці проста пакінулі без ўвагі ўкраінскія прозвішчы адмоўных персанажаў, дык у кінасцэнарыі цэнзура, відаць, праявіла большую пільнасць — Тарасюк аўтарам быў выкраслены.
Працяг будзе.

¹Паводле ліста А. Парыцкага да В. Быкава ад 3 сак. 1965 г. Машынапіс. Копія. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 107.
²Аўтограф. Арыгінал. Уверсе злева службовыя паметы ад рукі: «Тов. Лужанину А. А. А. Порицкий», «[неразб.]! М[ожет] б[ыть], надо написать Мартынюку. М. Лужанин». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 106.
³З ліста Л. Мартынюка да А. Парыцкага, А. Куляшова, С. Скварцова ад 25 сак. 1965г. Аўтограф. Арыгінал. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 104.
⁴Дабралюбаў Ігар Міхайлавіч (н. 1933) — беларускі рэжысёр, сцэнарыст; народны артыст БССР (1985); лаўрэат прэміі ЛКСМБ (1970); прафесар Інстытута сучасных ведаў імя А. М. Шырокава.
⁵З ліста І. Дабралюбава да Л. Мартынюка без даты. Аўтограф. Арыгінал. Архіў Л.Мартынюка.
⁶Быков В. Повести огненных лет. М.: Художественная литература, 1964.
⁷Прадстаўлены 28 сак. 1965 г. — паводле службовай паметы на сцэнарыі «Западни». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 279.
⁸Шамякін Іван Пятровіч (1921-2004) — беларускі празаік, драматург, грамадскі дзеяч; народны пісьменнік БССР (1972).
⁹Пяцігорская Марта Якаўлеўна (н. 1932) — беларускі сцэнарыст.
¹⁰Паводле «Протокола заседания сценарно-редакционной коллегии» ад 11 мая 1965 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 69, 70.
¹¹Паводле «Заключения сценарно-редакционной коллегии на литературный сценарий “Западня”». Машынапіс за подпісамі К. Губарэвіча (?), Р. Раманоўскай. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 66-67.
¹²Машынапіс. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 246, 248-277. Увогуле ў справе матэрыялаў па фільму «Западня» захоўваюцца тры машынапісы другога варыянта літаратурнага сцэнарыя — адзін пад назвай «Убитый» і два пад назвай «Западня» (арк. 37—64; 214—244; у другім экземпляры зроблена істотная купюра — сінімі чарніламі выкраслены наступны фрагмент з салдацкіх рэплік:
«Что, спросила тех, что лежат там, плашмя, в поле после нашей атаки?..
— О, о! — слышен возглас всеобщего восторга» (арк. 216).
Ёсць падставы меркаваць, што 21 мая быў здадзены варыянт пад назвай «Убитый» — у машынапісе алоўкам зроблены невялікія стылёва-лексічныя праўкі, якія былі ўлічаны ў варыянце пад назвай «Западня», падрыхтаваным, відаць, пасля 2 чэрвеня — пасля абмеркавання сцэнарна-рэдакцыйнай калегіяй (якую, між іншым, не задаволіла назва «Убитый»).
¹³БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 297—301.
¹⁴Машынапіс з рэдактарскімі і аўтарскімі праўкамі захоўваецца: БДАМЛМ. Ф. 37, воп. 1, адз. зах. 297.
¹⁵В. Быкаў пісаў Л. Лазараву: «А “Западня”! За два года этот рассказ обошел почти все редакции (кстати, на белорусском языке так до сих пор и не опубликован) и вышел в свет переделанным наоборот (впрочем, даже без моего в том участия)» (З ліста без даты. Машынапіс. Копія. Архіў В. Быкава).
¹⁶Паводле «Протокола заседания сценарно-редакционной коллегии» ад 2 чэрв. 1965 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 31-33.
¹⁷«Заключение на литературный сценарий “Западня” (2-й вариант)». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 30.
¹⁸Паводле ліста А. Куляшова да В. Быкава ад 16 ліп. 1965 г. Машынапіс. Копія. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 27.
¹⁹Паводле «Протокола заседания Художественного совета киностудии» ад 27 верас. 1965 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 23.
²⁰Машынапіс. Копія. Архіў Л. Мартынюка.
²¹Шаура Васілій Філімонавіч (1912-2007) — савецкі партыйны і дзяржаўны дзеяч; сакратар ЦК КПБ (1960-1965); загадчык аддзела культуры ЦК КПСС (1965-1986); кандыдат у члены ЦК КПСС (1966-1986). Прозвішча В. Шауры фігуруе ў службовых запісках ЦК КПСС і КДБ СССР у сувязі са справай В. Быкава.
²²Так, паводле рэжысёрскага сцэнарыя, пасля вяртання з палона Клімчанка, сустрэўшыся вачыма з Арлаўцом, практычна адразу хапае аўтамат у Галаногі і кідаецца ў бок вышыні, але Арлавец спыняе яго воклікам. Таксама значна скарочана-спрошчана сцэна з асабістам:
«Он проходит мимо Галаноги и слышит его слова:
— СТЕРПИ, СЫНОК! ЧТО ТЕПЕРЬ СДЕЛАЕШЬ! ЗАКОН, КАК-НИБУДЬ…
…недоуменный взгляд Климченко…
…Голанога кивнул в сторону оврага:
— ОСОБЫЙ ОТДЕЛ…
Климченко, словно еще не понимая слов старого солдата, подошел к склону оврага и замер…
Внизу стоял Орловец и о чем-то говорил с офицером в белом полушубке. Рядом стояли солдаты из комендантского взвода.
Офицер штаба сделал шаг вперед и громко сказал:
— СОЛДАТ ПРОШУ РАЗОЙТИСЬ! ЛЕЙТЕНАНТ КЛИМЧЕНКО, СДАЙТЕ ОРУЖИЕ…
Лейтенант оглянулся.
По обеим сторонам от него стояли солдаты. Не один из них не шелохнулся.
— ЗА ЧТО? ЗА ЧТО? — закричал Климченко. — ЗА ЧТО, КАПИТАН, СКАЖИТЕ?
— ВЗЯТЬ ЕГО! — приказал офицер штаба. Солдаты нехотя полезли на обрыв.
Орловец шагнул к нему:
— ПОСТОЙТЕ! У МЕНЯ СЕЙЧАС АТАКА! ВЫ СООБРАЖАЕТЕ ИЛИ НЕТ?
Офицер сквозь сжатые губы бросил:
— ПОРЯДКА НЕ ЗНАЕШЬ?!.
— Я ЗДЕСЬ КОМАНДИР! ПОСЛЕ БОЯ РАЗБЕРЕТЕСЬ.
Гулко ударили залпы, и мы не слышали, о чем говорят внизу офицеры. Но вот офицер штаба резко повернулся и пошел в сопровождении солдат в тыл по оврагу, а Орловец полез вверх.
…Климченко с немой благодарностью смотрел на него. Ротный поднялся и крикнул:
— ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ АТАКА! ВСЕ ПО МЕСТАМ! ПРИКАЗ ЗНАЕТ ГОЛАНОГА» (БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 206—209).
²³«Вам, солдаты Великой Отечественной войны, вашему героизму и мужеству посвящаем этот фильм» (БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 160).
²⁴У фінале першага варыянта рэжысёрскага сцэнарыя Клімчанка, паранены, трапляў у шпіталь; апошні сказ у сцэнарыі: «…Улыбка тронула лицо лейтенанта» (БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 212).
²⁵Берыя Лаўрэнцій Паўлавіч (1899-1953) — савецкі дзяржаўны і партыйны дзеяч; кіраўнік МУС-МДБ СССР (1938-1945), з 1941 г. намеснік старшыні Савета Народных Камісараў (пазней — Савета міністраў СССР). Адзін з найбліжэйшых паплечнікаў І. Сталіна па арганізацыі масавых рэпрэсій. На пасяджэнні Палітбюро ЦК КПСС 26 чэрвеня 1953 г. быў арыштаваны і затым расстраляны па абвінавачванні ў супрацоўніцтве з шэрагам замежных разведак.
²⁶Паводле «Протокола заседания Художественного совета киностудии» ад 27 верас. 1965 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 21-22, 23.
²⁷БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 157-212.
²⁸Паводле службовай паметы на рэжысёрскім сцэнарыі. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 157.
²⁹Машынапіс. Копія. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 20.
³⁰БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 108—156. Адзначым, што ў гэтай рэдакцыі Л. Мартынюк, па сутнасці, надзяліў Клімчанку (які ў аповесці рускі) біяграфічнымі рысамі В. Быкава, калі Шварц вывучае дакументы лейтэнанта: «Награжден орденом “Красная звезда”… Три раза ранен… Белорус… Родился в Витебске… Комсомолец…» (арк. 129).
³¹Паводле службовай паметы на рэжысёрскім сцэнарыі. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 108.
³²БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 153.
³³Паводле «Протокола заседания Худсовета киностудии “Беларусьфильм” совместно с Бюро СК БССР» ад 18 сак. 1966 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 7, 8, 9.
³⁴Зыходзячы з ліста В. Быкава да Л. Мартынюка ад 26 лют. 1966 г. (Архіў Л. Мартынюка), карціну пісьменнік бачыў 12 сакавіка.
³⁵Аўтограф. Арыгінал. Злева ўверсе службовыя паметы ад рукі: «Тов. Лужанину А. А. А. Порицкий. 23/III 66 г.»; «В дело. М. Лужанин». БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 5.
³⁶Паводле «Протокола заседания Художественного совета» ад 24 сак. 1966 г. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 4.
³⁷Паводле «Заключения Художественного совета киностудии “Беларусьфильм” по короткометражному фильму “Западня”» ад 25 сак. 1966 г. Машынапіс за подпісамі А. Парыцкага, Р. Раманоўскай. БДАМЛМ. Ф. 112, воп. 1, адз. зах. 426, арк. 2—3.
³⁸З ліста І. Кокаравай Б. Паўлёнку і А. Парыцкаму № 19/406 ад 11 крас. 1966 г. Машынапіс. Копія. Архіў Л. Мартынюка.
³⁹З ліста за № 1064 на афіцыйным бланку. Машынапіс. Подпіс — аўтограф. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴⁰Таран Г. — рэдактар сцэнарнай рэдкалегіі к/с «Беларусьфільм».
⁴¹Тэлеграма да В. Быкава ад 5 ліп. 1972 г. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴²Тэлеграма ад 14 ліп. 1972 г. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴³З ліста І. Дабралюбава да В. Быкава без даты. Машынапіс, аўтограф. Арыгінал. На штэмпелі — 12.03.1972 г. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴⁴Аповесць упершыню надрукавана ў 1970 г.: “Новый мир2, № 5 (пер. аўтара); “Полымя”, № 11. Зыходзячы з паштоўкі І. Дабралюбава, рэжысёр звярнуўся да В. Быкава з просьбай аб кінасцэнарыі ў 1971 г., ва ўсялякім выпадку Дабралюбаў пісаў у снежні таго года: «Верю, что НАША работа с тобой впереди! И будет!» (З паштоўкі без даты. Машынапіс. Арыгінал. На штэмпелі — 26.12.1971 г. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴⁵Зыходзячы з паметы на адной з паштовак 1972 г. з Архіва В. Быкава (Гродна) — «5-33-85 Шепитько Москва, Мосфильм» (праўда, памета зроблена не рукой В. Быкава — відаць, нехта з родных пісьменніка адказаў тады на тэлефонны званок рэжысёра) — задума экранізаваць «Сотнікава» ўзнікла ў Л. Шапіцькі прыкладна ў той жа час, калі дазволу на экранізацыю спрабаваў дамагчыся І. Дабралюбаў. В. Быкаў прыгадваў: «…атрымаў ліст з “Масфільму”, дзе маладая рэжысэрка Ларыса Шапіцька прапаноўвала зьняць фільм па “Сотнікаву”. Зрабіць тое параіў ёй наш агульны сябра Алесь Адамовіч. І я пагадзіўся. Праўда, ёй належала яшчэ атрымаць д а б р о ад кіраўніцтва студыі, кінаглаўку, аддзелу культуры ЦК. Але прабіўная Ларыса мела надзею і ўсё брала на сябе.
Аднак далёка не ўсё заладзілася на самым пачатку. Найперш турбаваў сцэнар — хто напіша? Кіраўніцтва студыі пярэчыла супраць аўтарства Быкава. Я пагадзіўся — хай будзе хто іншы, паводле іхняга выбару. Выбралі маладога таленавітага кінасцэнарыста і паэта Генадзя Шпалікава, які напісаў хутка і добра. Праўда, знайшліся прэтэнзіі, нешта хацелі змяніць у параўнанні з аповесцю. Я даў сваю згоду […].
У спакоі, аднак, ня кідалі, мітусня вакол сцэнару працягвалася. Патрабавалася мая аўтарская падтрымка, і я прыязджаў у Мінск, дзе Ларыса вяла перамовы ўжо з “Беларусьфільмам”. З тых перамоваў нічога не выйшла […]» (Быкаў В. Поўны зб. тв.: у 14 т. Т. 8. С. 288). Тым не менш Л. Шапіцька ўсё-такі дамаглася свайго, але толькі праз некалькі гадоў — экранізацыя «Сотнікава» пад назвай «Восхождение» з’явілася ў 1977 г. Аўтары сцэнарыя: Ю. Клепікаў (а не Г. Шпалікаў), Л. Шапіцька. У Архіве В. Быкава (Гродна) захоўваюцца машынапіс кінасцэнарыя (80 аркушаў) з суправаджальным лістом Л. Шапіцькі.
⁴⁶Добролюбов И. Осколки памяти. С. 214-215.
⁴⁷Асіпенка Алесь (Аляксандр Харытонавіч; 1919-1994) — беларускі празаік, сцэнарыст. У 1972-1976 гг. галоўны рэдактар сцэнарна-рэдакцыйнай калегіі, галоўны рэдактар сцэнарнай майстэрні к/с «Беларусьфільм».
⁴⁸З тэлеграмы ад 12 верас. 1972 г. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁴⁹З ліста за № 1878 ад 15 верас. 1972 г. на афіцыйным бланку. Машынапіс. Подпіс — аўтограф. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁵⁰З ліста за № 2402 ад 27 лістап. 1972 г. на афіцыйным бланку. Машынапіс. Подпіс — аўтограф. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁵¹Кузьмін Аляксандр Трыфанавіч (1918-2003) — беларускі дзяржаўны і партыйны дзеяч; загадчык Аддзела агітацыі і прапаганды ЦК КПБ (1962—1971); сакратар ЦК КПБ па ідэалогіі (1971—1986).
⁵²Ярмаш Філіп Цімафеевіч (1923-2002) — у 1972-1978 гг. старшыня Дзяржаўнага камітэта Савета міністраў СССР па кінематаграфіі, у 1978-1986 гг. старшыня Дзяржаўнага камітэта СССР па кінематаграфіі; кандыдат у члены ЦК КПСС (1976-1989).
⁵³З ліста І. Дабралюбава да В. Быкава ад 9 лют. 1973 г. Машынапіс. Подпіс — аўтограф. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна). Між іншым, па сведчанні рэжысёра Э. Клімава, кіраўнік Дзяржкіно СССР Ф. Ярмаш выступаў і супраць экранізацыі Л. Шапіцькі, аднак у той раз на абарону фільма паўстаў ужо першы сакратар ЦК КПБ П. Машэраў, што і вырашыла лёс карціны (паводле: Данейко Е. Элем Климов: Мы разрушили стену и наткнулись на зеркало // Белорусская деловая газета, 1999, 2 июня).
⁵⁴БДАМЛМ. Ф. 165, воп. 1, адз. зах. 26, арк. 95.
⁵⁵Пяткевіч Аляксей Міхайлавіч (н. 1931) — беларускі літаратуразнавец; працаваў у Гродзенскім педагагічным інстытуце імя Я. Купалы загадчыкам кафедры, затым дацэнтам (1968-1974); прафесар.
⁵⁶З гутаркі аўтара каментароў з А. Пяткевічам. Чэрвень 2005 г.
⁵⁷Гл.: Пётар Вайль: Быкаўская вайна — не бой дзеля перамогі, а бой без пераможцаў // Быкаў на Свабодзе. Выд. 2-е. [Без м.] Радыё «Свабодная Эўропа» / Радыё «Свабода», 2005. С. 376.
⁵⁸Пташнікаў Іван Мікалаевіч (н. 1932) — беларускі пісьменнік. З 1962 г. — рэдактар аддзела прозы часопіса «Полымя».
⁵⁹Стэнаграма пасяджэння не захавалася; тут і ніжэй цытуецца паводле запісаў В. Быкава з нататніка. Аўтограф. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁶⁰Вялюгін Анатоль Сцяпанавіч (1923-1994) — беларускі паэт, кінадраматург, перакладчык. У 1946-1984 гг. — рэдактар аддзела паэзіі часопіса «Полымя».
⁶¹Камінскі Браніслаў Уладзіслававіч (1899-1944) — брыгадэфюрэр СС, генерал-маёр войск СС, стваральнік і кіраўнік РВНА («Руская вызвалечная народная армія»). У 1935г. выключаны з ВКП(б) за крытыку калектывізацыі; у 1937 г. арыштаваны і асуджаны; на пачатку 1941 г. вызвалены і адпраўлены на пасяленне ў п. Локаць (Бранская вобл.). Пасля стварэння Локацкага самаупраўлення — намеснік бургамістра К. Васкабойніка, затым обер-бургамістр Локацкай акругі самаўпраўлення. Увосень 1942 г. стварыў для абароны ад партызан першую брыгаду РВНА. У 1943 г. прымаў удзел у карных антыпартызанскіх аперацыях у раёне г. Лепеля (Віцебская вобл.). У 1944 г. падраздзяленне перайменавана ў Народную брыгаду Камінскага; яна прымала ўдзел у падаўленні Варшаўскага паўстання.
⁶²Гіль Уладзімір Уладзіміравіч (1906-1944) — у 1941 г. падпалкоўнік Чырвонай Арміі. Апынуўшыся ў палоне, стаў камендантам лагера; пазней закончыў разведшколу СД у Берліне. Стварыў у канцлагеры Заксенхаўзен «Баявы саюз рускіх нацыяналістаў» (БСРН), які пасля вызвалення членаў саюза з лагера пераўтварыўся ў антыпартызанскае ваеннае фарміраванне. Пачынаючы з 1942 г., атрады У. Гіля дзейнічалі на тэрыторыі Польшчы, затым — Беларусі. У 1943 г., пасля няўдалага выступлення супраць партызан, У. Гіль, атрымаўшы асабістыя гарантыі, разам з вялікай часткай БСРН перайшоў на бок партызан. Разам з ордэнам Чырвонай Зоркі атрымаў званне палкоўніка Чырвонай Арміі.
⁶³Кавалёў Павел (1912-1995) — беларускі пісьменнік. Галоўны рэдактар часопіса «Полымя» (1967-1972).
⁶⁴Машынапіс на афіцыйным бланку часопіса «Полымя» ад 19 жн. 1970 г. за подпісамі П. Кавалёва, І. Пташнікава. Арыгінал. Архіў В. Быкава (Гродна).
⁶⁵Цыбенов Н. Зачем же так оскорблять солдатскую память: Об одной повести В.Быкова // Байкал, 1966, № 3, с. 138. Гл. таксама: Быкаў В. Поўны зб. тв.: у 14 т. Т. 8. С. 195, 207; Лубкіўскі Р. Вялікі Беларус // Наш Быкаў: Кніга ўспамінаў / Уклад. Г. Бураўкін. Мінск: ГА БТ «Кніга», 2004. С. 491; Аскоцкі В. Праз гады — праз жыццё // Наш Быкаў. С. 422-423.
⁶⁶Аскоцкі В. Праз гады — праз жыццё // Наш Быкаў. С. 423.
⁶⁷З ліста В. Аскоцкага да В. Быкава без даты. Аўтограф. Копія. Архіў В. Быкава.